Размышления перед казнью

Я отнюдь не проливал слез по Беку ввиду его бесстыдного обращения со мной²⁶⁵, однако его выдающиеся способности признавал всегда. В то, что он еще в 1938 г. участвовал в изменнических происках и с того времени будто бы являлся их идейным лидером, я, зная его, не верю. Только озлобленное честолюбие и его глубочайшая ненависть к Гитлеру смогли привести к тому, что этот прежде безупречный служака вступил в сговор с врагом и оказывал ему поддержку в ожидании того переворота, для осуществления которого сам оказался слишком слаб. Он не был лидером по натуре, доказав это своим жалким поведением в качестве заговорщика, когда у него еще имелось время действовать и когда покушение на Пгглера (20 июля 1944 г. — Прим. пер.), пусть и неудачное, потребовало от него быть настоящим мужчиной, а не кунктатором, каковым он являлся. Это показывает и его тщетная попытка, сидя в кресле, вогнать в себя смертельную пулю²⁶⁶.

Лето 38-го было для ОКХ и ОКВ весьма трудным ввиду предварительной подготовки чешской операции (названной «Грюн»). Трудности носили организационный характер. Как при наличии всего 40 небоеготовых дивизий (включая Остмарк) подготовить силы и наступательные средства таким образом, чтобы не предпринимать никаких мобилизационных мер, строжайше запрещенных Гитлером? Важнейшим средством для того являлось следующее: крупные маневры в Силезии, Саксонии и Баварии; привлечение нескольких сменных контингентов резервистов; формирование дивизий на войсковых учебных полигонах; сосредоточение подразделений Имперской трудовой службы для занятия позиций на Западе. Приходилось использовать все мыслимые незаметные хитрости, к числу которых относилась и имитация движения транспортных колонн. В целях маневров проводились переброски войск — они маскировались созывом очередного съезда НСДАП.

Задним числом можно только удивляться всему проделанному тогда сухопутными войсками. Их генеральный штаб во главе с Гальдером осуществил то, что казалось невозможным, и сумел скрыть то, что стояло за этими «маневрами». Дух изобретательства был просто непревзойденным! Гитлер лично проявлял инициативу в некоторых случаях и приказал главнокомандующему сухопутными войсками постоянно держать его в курсе дела.

В августе во время одной морской поездки по поводу инспектирования военно-морского флота Гальдер в моем присутствии доложил по карте фюреру конкретный оперативный план. Фюрер задал множество вопросов, но четкой позиции не занял, а потребовал карту с нанесенной группировкой войск и краткую пояснительную записку о намеченном ходе военных действий. Его особенно интересовали пункты прорыва пограничных укреплений, значение которых и сопротивляемость он досконально изучил. По этому вопросу имелись разногласия, особенно насчет применения тяжелой артиллерии, которой у нас было немного, а также насчет танковых войск и воздушной операции. Доклад Гитлеру закончился без однозначного «да» или «нет», он [Гитлер] пожелал все это проштудировать в спокойной обстановке. Гальдер оказался столь же умен, как и прежде, и немедлсшю передал карту и записку фюреру с просьбой как можно скорее принять решение, поскольку необходимо отдать приказ по армиям.

Возвратившись в Берлин, фюрер ознакомил меня со своей точкой зрения, которую я должен был сообщить Браухичу. После нескольких бесед со мной, выразив в общем и целом свое согласие, он возразил против принципиально неверного использования танковых войск, которое пожелал исправить путем их массированного применения для прорыва с юго-запада через Пльзень в направлении Праги. Гальдер в разговоре со мной отказался внести в план эту поправку: нехватка тяжелой артиллерии вынуждает его к рассредоточению танковых сил для обеспечения прорыва пехоты в главных пунктах. Я не смог считать Гальдера неправым, но он был обязан настаивать на выполнении моего поручения, полученного мною лично от Гитлера, а потому попросил Браухича переговорить с фюрером, чего тот, впрочем, не сделал...

Во второй половине августа фюрер переместился в Берхтес-гаден. В это время, 15 сентября, в Бергхофе состоялся первый исторический визит Чемберлена к фюреру. Вместе с имперским министром иностранных дел [Риббентропом] был приглашен и я. Этот визит премьер-министра мировой Британской империи показался мне тогда событием совершенно необычным. Я, как и всегда при переговорах по политическим поводам, присутствовал на встрече и проводах, не участвуя в самих переговорах; это казалось мне совершенно излишним даже при всем желании познакомиться с ведущими деятелями Европы, увидеть их и обменяться с ними обычными светскими любезностями.

Сразу же после отъезда Чемберлена я покинул Бергхоф. Гитлер результатом этого визита был явно неудовлетворен.

В первой половине сентября [1938 г.] [в Нюрнберге], как и ежегодно, состоялся имперский партийный съезд; он служил вместе с тем маскировкой уже начатого сосредоточения войск в районах маневров, расположенных так, что войска должны были двигаться то к чехословацкой границе, то в противоположном направлении.