Разнести повсюду весть (ЛП)

— Может быть, — признала Амелия. — Но я считаю, что одной ножки для меня достаточно. Курица может жить без ноги, так что это не будет похоже на то, что я её убила. Верно?

Джексон усмехнулся.

— Что, папа? — требовательно спросила Амелия. — Как бы тебе понравилось, если бы кто-нибудь отрезал твою ногу и съел?

— Это было бы ужасно неудобно, — сказала миссис Ледбеттер.

— Твоя бабуля права, — сказал ей Джексон. — Убивай или будешь убит. Все формы жизни зависят от других форм жизни ради выживания. Это неприятно, но так всё устроено. Растения тоже живые существа, знаешь ли.

— Знаю, — несчастно произнесла Амелия.

— Некоторые люди говорят, что у растений есть чувства.

— Неправда!

— Я не был бы слишком уверен. И есть некоторые растения, которые, кажется, могут общаться. Определённые виды деревьев, например. Если рядом есть хищник, они посылают химический сигнал, которые подхватывают другие деревья. Затем они передают его следующему дереву.

— Я читала об этом в энциклопедии.

— Мы не знаем, если ли у растений и животных те же чувства, что у нас, но дело в том, что вся жизнь зависит от другой жизни. Думаю, хорошо попробовать быть вегетарианкой, но ещё ты можешь попробовать не есть так много мяса и убедиться, что мясо, которое ты покупаешь, доставляют с органической фермы, где к животным относятся должным образом. Этому не обязательному быть настолько ужасным. Кроме того, ты маленькая девочка, и твоему телу нужен белок — а в сельдерее не так уж много белка.

— Я знаю, — сказала Амелия.

— Если не съешь курицу, её съест твой брат, так что лучше возьми немного, пока всё не кончилось.

Тони откинулся на спинку стула, рыгнул и потянулся за сладким чаем.

— Мальчики отвратительные, — сказала Амелия.

— Я только рад, что к нему вернулся аппетит, — сказал я. — Если он не наберёт несколько килограммов, то повернувшись боком, просто исчезнет. Можно подумать, что мы морим его голодом.

— В больнице он потерял около двух килограммов, — заметил Джексон.

— Мы это исправим, — пообещал я.

Тони переключил внимание на мамино домашнее пюре и подливку.

— Это мило, — произнесла миссис Ледбеттер.

Она огляделась, удостоив нас улыбкой.

— Что, дорогая? — спросила мама.

— Снова видеть в доме людей. С тех пор, как Стивен умер… что ж, давайте просто скажем, что было довольно тихо. Джеки, Вилли, думаю, вам следует привозить детей каждое воскресенье. Мы будем устраивать семейный обед. Затем дадим детям поплавать, или чего они ещё захотят. Я знаю, что не особо похожа на бабушку, но даже старую бостонскую псину можно научить паре трюков, не так ли? И это было бы мило. Очень мило для такой старой дамы, как я.

Это было неожиданным проявлением смиренности и откровенности. Миссис Ледбеттер редко говорила то, что думала, редко выражала настоящие чувства, и определённо никогда не признавалась, что нуждается в чём-то, или что успокаивается от присутствия людей в её жизни. Но теперь она казалась искренне тронутой тем, что в доме дети, и на неё в ответ смотрят лица.

— Посмотрите на меня, — сказала она, рассмеявшись. — В старческом маразме становлюсь сентиментальной. Мне нужно было пригласить некоторых своих республиканских друзей, просто чтобы дать Вилли во что вцепиться. Я когда-нибудь рассказывала вам, как к нам на ужин сюда пришёл сам Дональд?

— Сам Дональд? — в замешательстве спросила мама.

— Дональд Трамп, дорогая.

— Тот, что в телевизоре?

— Тот самый, — сказала миссис Ледбеттер. — Носит на голове жёлтый ковёр. Большой рот — когда он открывает его достаточно широко, можно увидеть там его ногу. Пришёл к нам однажды на ужин и подавился филе-миньоном Лидии. Устроил спектакль. Но он любит быть в центре внимания, так что всё хорошо.

— Мистер Трамп ваш друг? — спросила мама.

— Боже, нет! Он просил денег. Снова, скажу я вам. Строил какой-то роскошный отель — ему нужны были инвесторы. Я сказала ему, что больше не занимаюсь бизнесом в Нью-Йорке. Там деньги быстро приходят и уходят. Они нажимают на неправильную кнопку на компьютере, и инвесторы влетают на миллиарды долларов. Нет, спасибо. И хоть я люблю роскошные апартаменты, я бы никогда не остановилась в отеле, на козырьке которого сияло бы имя хозяина. Так бестактно.

— Что ж, да, — сказала мама, нахмурившись.

— Хотела бы я, чтобы Стивен жил и увидел это, — сказала миссис Ледбеттер, опуская взгляд, чтобы посмотреть на свою тарелку.

— Вы справитесь, — заверила её мама. — Поверьте мне, миссис Ледбеттер.

— Ох, называйте меня Юнис. Вы, южане, такие холодно официальные.

— Юнис, дорогая, ты справишься. Вот увидишь. Когда я потеряла своего мужа, то чувствовала то же самое. Ну, не совсем то же самое. Часть меня, конечно, почувствовала облегчение. Над домом воцарилась тишина. Хорошая тишина — мой муж был…

— Грёбаным кретином? — предположил я.

— Он много пил, — сказала мама, сердито глядя на меня.

— Помимо всего прочего, — отметил я.

— Вилли, это было так давно. Оставь это, сладкий. И следи за своим языком. У твоего отца были свои демоны, знаешь ли.

Я прикусил язык.

— Мы все учимся справляться, — сказал Джексон.