В-третьих, те, кто находится в авангарде движения, проводили интересные и потенциально ценные (хотя и ненаучные) эксперименты в области землепользования и социального устройства. По крайней мере, что-то хорошее, скорее всего, из этих экспериментов вышло.
В-четвертых, я остался в хороших отношениях с некоторыми (не особенно догматичными) пермакультивистами, которых не желаю отчуждать.
Но, как говорится, у идей есть последствия. И фундаментально ошибочные идеи некоторых пермакультуров, «после нескольких десятилетий пребывания почти полностью интегрированными в движение», демонстрируют признаки загрязнения более широкой культуры земледелия, начиная с экологически чувствительных садоводов.
Тоби Хеменуэй представляет убедительный аргумент в пользу максимизации полезного для человека производства садов на заднем дворе. Следует быстро добавить, что такое максимизирование должно ограничиваться тем, чтобы затраты ресурсов были низкими, и оно было б предпочтительно устойчивым.
И очень практичная оговорка для садов в развитых странах заключается в том, что требования к рабочей силе должны быть довольно низкими ибо многие ленивые садоводы, несмотря на свои добрые намерения, просто отказывались бы делать много.
Поэтому, защита диких земель за счет продуктивного использования дворов по возможности повлечет за собой (1) максимальную урожайность с единицы площади, (2) высокие урожаи на единицу затрат ресурсов и (3) высокие урожаи на единицу затрат труда. Может быть добавлено _ дополнительное условие _, хотя оно не подразумевается в приведенном выше аргументе: (4) местные экологические условия не должны ухудшаться и должны улучшаться за счет высокоурожайных садов на заднем дворе.
Существует нехватка данных из посаженных в Северной Америке экологических садов (термин Хеменуэя); количественные данные по урожайности не приводятся для любого из приведенных в качестве примера пермасадов, а входные требования перечислены только в очень общем виде и не полностью. Итак, в отсутствие данных из реального мира, моя критика будет учитывать последствия экологической теории для пермакультуральной догмы.
Центральное требование пермакультуры заключается в том, что работа с природой, а не против нее, требует использования зрелого леса (последний этап экологической сукцессии в большей части Северной Америки) в качестве модели экологических садов. Hemenway рекомендует использовать в основном древесные породы ранней сукцессии, но ясно, что его чувства в основном относятся к зрелым, а не к незрелым системам.
Основываясь на (на мой взгляд, неполной) диаграмме, «он утверждает, что зрелые экосистемы (в частности, зрелые леса) имеют несколько преимуществ перед незрелыми системами (например, луга с первопроходцами-захватчиками) и не имеют недостатков.
В отличие от этого, Юджин Одум (у которого Холмгрен сплагиатил пермакультуру) в его классической книге «Стратегия развития экосистемы» показывает, что зрелые экосистемы в целом имеют серьезный недостаток по сравнению с незрелыми системами с точки зрения чистой продуктивности. Другими словами, если вы заинтересованы в максимальной урожайности, обратите внимание на незрелые экосистемы. Этот принцип применяется на практике с доисторических времен.
Хеменуэй правильно подчеркивает, что основные ресурсы, которые часто вносятся в незрелые экосистемы, «например, борьба с сорняками и орошение обычных садов и газонов» необходимы для предотвращения сукцессии. Такой ввод можно было бы прекратить, если бы была разрешена сукцессия, и тогда сады и лужайки на большей части территории Северной Америки в конечном итоге превратились бы в заросли деревьев.
Проблема в том, утверждает Хеменуэй, что такие древесные пятна (или, по крайней мере, слегка модифицированные версии таких пятен, с большей плотностью видов, которые дают желаемые для человека продукты) будут (не могут или иногда могут, но будут) давать обильные урожаи, достаточные для питания бездельников и сохранения дикой природы.
Опять же, я не видел эмпирических доказательств того, что это правда, а экологическая теория утверждает, что это маловероятно.