Разоблаченная Изида. Том 2. С комментариями

Пусть никто не подумает, что мы направляем этот упрек против кого-либо, кто почитает Иисуса как Бога. Независимо от веры, если поклоняющийся искренен, ее следует уважать в его присутствии. Если мы не принимаем Иисуса за Бога, то мы чтим его как человека. Такое чувство делает ему больше чести, чем если бы мы приписали ему силы и личность Всевышнего и в то же время считали бы, что он сыграл с человечеством бесполезную комедию, так как, в конце концов, его миссия оказывается едва ли не полной неудачей; 2000 лет прошло, а христиан не насчитывается даже [в количестве] одной пятой части населения земного шара; также непохоже, что христианство лучше преуспеет в будущем. Нет, мы стремимся лишь к строгой справедливости, отметая всякие личные пристрастия. Мы вопрошаем тех, кто, не почитая ни Иисуса, ни Пифагора, ни Аполлония, все же повторяет праздную болтовню их современников; тех, кто в своих книгах или хранит благоразумное молчание, или же разглагольствует о «нашем Спасителе» и «нашем Господе», как будто они верят сколько-нибудь больше в выдуманного теологического Христа, чем в баснословного китайского Фо.

В те дни древности не было атеистов; не было неверующих или материалистов в современном значении этого слова, так же как не было набожных клеветников. Тот, кто судит о древних философиях по их внешней фразеологии и приводит цитаты из древних писаний, кажущиеся атеистическими, – тот не заслуживает доверия как критик, так как он не способен проникнуть во внутренний смысл их метафизики. Воззрения Пиррона, чей рационализм вошел в пословицу, могут быть истолкованы только при свете древнейшей индусской философии. От «Ману» вплоть до позднейших свабхавиков ее ведущей характерной чертой всегда было провозглашение реальности и верховенства духа со страстностью, пропорциональной отрицанию объективного существования нашего материального мира – преходящего призрака временных форм и существ. Многочисленные школы, порожденные Капилой*, отражают его философию не яснее, чем доктрины, оставленные в наследство мыслителям Тимоном, пирроновским «пророком», как называет его Секст Эмпирик. Его взгляды на божественный покой души, его гордое равнодушие к мнениям окружающих его людей, его презрение к софистике в равной степени отражают случайные лучи самосозерцания гимнософов и буддийских вайбхашиков*. Несмотря на то что его и его последователей прозвали, вследствие их состояния постоянной неопределенности, «скептиками», «сомневающимися» и нерешительными только потому, что они всегда откладывали свое окончательное решение по дилеммам, с которыми наши современные философы предпочитают справляться, наподобие Александру, разрубая гордиев узел и затем объявляя эту дилемму суеверием, – таких людей, как Пиррон*, нельзя называть атеистами. Не более можно назвать этим именем Капилу, или Джордано Бруно, или Спинозу, которых также считали атеистами; ни также великого индусского поэта, философа и диалектика Веда-Вьясу, чей принцип, что все есть иллюзия – кроме Великого Непознаваемого и Его непосредственной сущности, – Пиррон усвоил полностью.

Эти философские верования были распространены, подобно сети, по всему дохристианскому миру и, пережив преследования и неправильные истолкования, образуют краеугольный камень каждой ныне существующей религии, кроме христианства.

Сравнительная теология – это обоюдоострое оружие, и такой она показывает себя. Но защитники христианства, не смущаясь доказательствами, навязывают сравнение самым серьезным образом; христианские легенды и догматы, говорят они, и в самом деле как-то напоминают языческие, это правда; но, видите ли, тогда как одна преподает нам существование, силы и атрибуты всемудрого, всеблагого Бога Отца, брахманизм преподносит нам множество меньших богов, а буддизм – ни одного; одна религия представляет собою фетишизм и политеизм, другая же – голый атеизм. Иегова – единственный истинный Бог, и папа римский и Мартин Лютер – Его пророки! Эта одна сторона меча, а вот другая: несмотря на миссионеров, несмотря на армии, несмотря на насильно навязанные торговые связи, «варвары» ничего не находят в доктринах Иисуса – как бы возвышенны некоторые из них ни были – чему Кришна или Будда уже не учили бы их раньше. И поэтому, чтобы переманить на свою сторону новообращенных и удержать тех немногих, которые уже были переманены веками коварства, христиане дают «варварам» догмы, более абсурдные, нежели их собственные, и обманывают их, присваивая обычаи их туземных жрецов и практикуя тот же самый «фетишизм и идолопоклонство», которые они так осуждают у «варваров». Сравнительная теология действует на обе стороны.