Разоблаченная Изида. Том 2. С комментариями

При наличии таких возвышенных взглядов, какие имелись у этого народа по отношению к Богу и бессмертию человеческого духа, неудивительно, что сравнение ведических гимнов и узких, лишенных духовности «Моисеевых книг» должно иметь своим результатом признание преимущества за первыми в уме каждого непредубежденного ученого. Даже этический кодекс «Ману» несравнимо выше кодекса «Пятикнижия» Моисея, в буквальном значении которого все непосвященные ученые двух миров не могут найти ни единого доказательства о том, что древние евреи верили либо в будущую жизнь, либо в бессмертный дух в человеке; или что Моисей сам когда-либо учил этому. Все же имеются выдающиеся востоковеды, которые начинают подозревать, что «мертвая буква» скрывает что-то такое, чего не видно с первого взгляда. Так, например, профессор Уитни утверждает, что

«по мере заглядывания еще глубже в форму современного индусского церемониала, мы обнаруживаем немало того же самого расхождения между вероучением и обрядной стороной; одно не объясняется другим».

Затем этот великий американский ученый добавляет:

«Мы вынуждены прийти к заключению, что или Индия заимствовала свою систему обрядов из какого-то чужого источника и практиковала их слепо, не интересуясь их истинным смыслом, или же эти обряды являются продуктом другой доктрины более древнего происхождения и сохранились в народном обращении после угасания вероучения, первоначальным выражением которого они были»[1129].

Это вероучение не угасло, и его сокровенная философия, как ее теперь понимают посвященные индусы, такова же, какой была 10 000 лет тому назад. Но могут ли наши ученые серьезно надеяться, что она по первому их требованию будет им преподнесена? Или они все еще надеются проникнуть в глубины тайн мировой религии по ее общеизвестным экзотерическим обрядам?

Ни один ортодоксальный брахман и буддист не станет отрицать христианское Воплощение; только они понимают его согласно своей собственной философии, – и как могут они отрицать его? Ключевым камнем их собственной религиозной системы являются периодические воплощения божества. Каждый раз, когда человечество готово впасть в материализм и нравственную деградацию, Верховный Дух воплощается в своем создании, избранном для этой цели. «Посланец Высочайшего» соединяется с дуальностью материи и души, и когда триада таким образом становится завершенной путем присоединения Венца, рождается спаситель, который помогает снова поставить человечество на путь истины и добродетели. Ранняя христианская церковь, вся пропитанная азиатской философией, очевидно, разделяла то же самое верование – иначе она не обратила бы второе пришествие в догмат веры и не прибегла бы к коварному измышлению басни об Антихристе в качестве предостережения против возможных будущих воплощений. Также они [отцы христианской церкви] не могли бы представить себе, что Мелхиседек был аватаром Христа. Им нужно было только обратиться к «Бхагавадгите», чтобы найти Кришну, или Бхагавада, говорящим Арджуне: «Тот, кто следует за мною, спасается мудростью и даже трудами… Как только добродетель в мире уменьшается – я проявляюсь, чтобы спасти его».