К своей чести, Грейджой старался вести себя тихо и, несмотря на то, что стоял у самой постели, отказывался повернуть голову к расположившимся перед ним Болтону и Волчице. Благодаря добросовестному поведению Вонючки, могло даже показаться, что его в покоях и вовсе не было, что и помогло Хранительнице Севера вновь расслабиться под непрекращающимися ласками мужа и сконцентрироваться на своих ощущениях.
Не успела дочь Старка свыкнуться со своим положением, как вдруг ей пришлось распахнуть глаза от удивления и нового, но от того не менее приятного, ощущения. Санса приподнялась на локтях на постели и в замешательстве посмотрела на бастарда, который, однако, не отвлекался от своего дела и внимания на оторопелый взгляд жены не обратил. И, прежде чем откинуться назад на кровать и, задрожав и прогнувшись в спине, застонать в голос, привлекая к себе любопытный взор Вонючки, Санса успела увидеть у себя между ног Болтона и подтвердить свои догадки. Она покраснела от смущения, стыдясь столь интимной ласки и слыша в голове нравоучительный голос септы, твердящей, что такое поведение в постели непозволительно и неподобающе. Однако насколько бы осуждающим ни был голос старой женщины, ощущения, получаемые ею от горячего дыхания и юркого влажного языка бастарда на ее лоне, были намного ярче и убедительнее. Старк переложила одну руку со своего живота на меха и схватилась за них, а вторую поднесла ко рту, заглушая ею звуки тяжелого дыхания и вырывающиеся наружу стоны.
В это же время можно было наблюдать, как Грейджой невольно искоса кинул несколько быстрых взглядов на подругу детства и стоял теперь с видимым напряжением на лице. Но голову поворачивать к паре не смел.
Сансе же с каждым мгновением становилось все сложнее сдерживаться: беззастенчивый Болтон методом проб и ошибок выяснил, что нравится жене, и сейчас применял полученные знания на практике. Он продолжал ласкать девушку рукой, хаотично чередуя круговые поглаживания пальцами с одиночными или целой чередой нажимов на заветную точку внутри жены. Одновременно с этим бастард уделял значительную часть внимания услащиванию Волчицы ртом, перемежая ласки языком с поцелуями и легкими касаниями губ до складок срамных губ и похотника жены. Когда же он разом дотронулся до обоих чувствительных мест Сансы, она со стоном изогнулась и повернула, чуть закидывая назад, голову на другую сторону подушки и приоткрыла глаза. Вопреки затуманенному удовольствием сознанию она сумела заметить на себе пристальный взгляд Вонючки, что быстро ее отрезвил. Однако заметив, как словивший на себе ее взор Железнорожденный мгновенно отвернул голову в сторону, Волчица намеренно прикрыла глаза и стала сквозь неплотно сжатые веки подглядывать за ним, проверяя, почудилось ли ей, что бедолага кидал на нее никак не невинные взгляды.
Верно. Вот он, думая, что она не видит его, слегка развернул голову в ее сторону и осторожно, боясь быть замеченным, начал с жадностью рассматривать ее. Санса с любопытством наблюдала за тем, как Теон с явной похотью в глазах обегал взглядом ее тело, особенно долго задерживаясь на ее вздымающейся от глубоких вдохов груди, и иногда, когда она издавала стон, бросал взор на ее лицо.
От внимания Хранительницы Севера не скрылось, что Вонючка никогда не опускал взгляд ниже ее пояса, и она, неожиданно для себя прикинув в голове, что бояться ей нечего (мужчина, застывший возле постели, и так видит ее голое тело) и стыдиться ей нечего (не она затеяла эту авантюру, и не ее язык сейчас скользил по чужому лону), решила попытаться вынудить бедолагу опустить взгляд ниже ее живота и перевести его внимание с себя на Болтона. И для этого она умышленно громко застонала, прогнулась в пояснице и запустила ближайшую к Теону руку в волосы Рамси. Незатейливый трюк сработал, и Грейджой невольно устремил свой взгляд к паху девушки. В серо-зеленых глазах мужчины отражалась отчаянная борьба желания и здравого смысла, велящего ему отвернуться и не порочить честь дочери Старка. Однако победа осталась за нравственностью и благородством, и Железнорожденный опустил голову вниз и уставился себе под ноги.