Разрозненные страницы

Мне дороги асфальты матовые
И неба злая белизна,
Когда Москву до слез прохватывает
Стекающая с крыш весна.
Еще чуть брезжит вышина,
И чужды ей аэростаты,
И все еще идет война,
А рядом с ней идет весна,
Но дни еще не дни, а даты.
Затишье, но не тишина.

Это был холодный апрель сорок четвертого года. Мне кажется, невозможно выразить более точно ощущения того времени. Так его не смог описать никто.

Валентин приходил к нам всегда, и я делила все между ним и нашими детьми, водила своих детей и его в кино и театры. Союз писателей принял горячее участие в судьбе юного поэта.

Однажды в моем альбоме появились такие строки:

Я помню эту елку,

где в самый первый раз
я видел Вашу челку
и робко слушал Вас.
И понял я – на свете
Вы больше всех нужны:
замечательные дети,
настоящие ребенки —
и мальчишки, и девчонки
в Вас одной заключены.

В. Берестов

Кто-то из ленинградских друзей привел ко мне домой поэта Н. Олейникова. Я была знакома с ним еще в Ленинграде. Он читал свои стихи охотно и писал немедленно, если его просили. Мне в мой альбомчик он написал несколько стихотворений, а из написанного не мне помню шутливые стихи Н. Олейникова Евгению Шварцу:

Ты приходишь печальный в отдел,
И отдел замечает, что ты
Похудел, подурнел, побледнел,
Как бледнеть могут только цветы.
Ты цветок.
Тебе нужно полнеть,
Осыпаться пыльцой и для женщин цвести.
Дай, о дай им возможность иметь
Из тебя и венки, и гирлянды плести.
Ты, как птица, вернее как птичка,
Будешь пикать, проснувшись в ночи,
Это пиканье станет красивой привычкой…
Ты ж молчишь. Не молчи, не молчи!

У Самуила Яковлевича Маршака я много раз сидела в кабинете, в удобном кожаном кресле, и слушала его стихи, которые он читал для меня. В один из таких дней в моем альбоме появился экспромт:

Хваленой Рине Зеленой!

Устрой всемирные смотрины

И созови весь женский пол,

Но я уверен: лучше Рины

Ты никого бы не нашел!

С. Маршак, I/II 1944

Когда Михалков женился на Наталье Кончаловской, мы какое-то время с ними не встречались, а я не была знакома с Натальей Петровной. Но потом мы подружились с ней. Увидев эту книжечку, она немедленно написала:

Отныне, Рина, я готова

Делить с тобою Михалкова.

На этой же страничке кто-то приписал:

Я благодарен был бы бесконечно,

Когда б вы мне сумели разъяснить:

Его вы собираетесь делить

Продольно или поперечно?

Еще в альбоме есть строчки С. Михалкова:

Лежу больной, покрыт периной,

И жду в жару свиданья с Риной.

Это увидел С. Кирсанов. Он приходил к нам часто, просто из любви. Он очень любил и ценил К.Т.Т., и меня заодно. В книжечку эту он заглядывал иногда, а увидев подпись Михалкова, взял альбом, ушел в угол, сел за столик и долго писал. Потом прочел мне вслух:

Дабы не повторять перину

И не чесать в раздумье грив,

Всем тем, кто ищет рифм на Рину,

Вот полный список Рино-рифм:

Рина, ландрина, розмарина,

Аспирина, гардемарина,

Рину, спину, глину,

Двину, кину, пелерину,

Отрину, калину, тамбурину,

Рине, иней, синий, ныне,

Рины, смотрины, витрины,

Риной, тиной, субмариной.

Приложение:

Ринка, крынка, ринга,

Ринок, у ног, венок,

Рина Васильевна, обессилена,

Рина Зеленая, из лона я, разозленная,

Риночек, дочек, ночек, кочек.

Получилось так, что Е. Шварц, который был другом К.Т.Т. и моим другом, стал потом нашим другом общим. И мы любили его, и ценили его, и берегли его. А он был очень болен давно, и его руки, которыми он писал добрые и умные вещи, дрожали все сильнее и сильнее.