Разрушенный альфа

На мгновение она представляет, на что это было бы похоже, если бы они были связаны.

Она отпускает эту мысль так же быстро, как и то как она пришла к ней — это глупая, нелепая идея.

Коул перекатывает их на бок, обнимая одной рукой ее за талию и запечатлевая нежный поцелуй на ее шее. Он обнимает ее, и она прижимается спиной к его обнаженной груди.

— Мы грязные, — выдыхает она, и он хихикает.

— Я скоро приведу нас в порядок, — обещает он, убирая влажную прядь волос. Но его очевидная эрекция прижимается к ее заднице, и ее глаза расширяются, когда она поворачивает голову.

— Подожди, ты же не… — она пытается протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему, но он мягко хватает ее за запястье.

— Позже, — говорит он.

Она хмурится. — Ты не можешь быть серьезным. Ты не закончил, разве ты не хочешь…

— Детка, прямо сейчас меня это волнует меньше всего. Я хотел почувствовать, как твоя киска сжимается вокруг моих пальцев, и это произошло, несколько раз. Я хотел, чтобы ты кричала так громко, чтобы весь город знал, что ты принадлежишь мне, и ты это сделала. Мой член подождет.

Она издает смешок, абсурдность его слов приводит ее в восторг. Это снимает с нее всякую вину, и она прижимается к нему, вдыхая его запах и закрывая глаза.

Его мурлыканье усиливается, успокаивая ее внутреннюю Омегу. Когда она снова открывает глаза, солнце садится. Она чистая, постельное белье поменяно, и Коул сидит за ее столом полностью одетый и смотрит на нее сверху вниз с мягким выражением лица. На фоне заката Грин Вудс он сногсшибателен, у нее перехватывает дыхание, когда она смотрит на него.

Она понимает, что была бы счастлива просыпаться от этого еще не раз.

— Хэй, — говорит она сонно. — Ты смотрел, как я сплю?

Он пожимает плечами и усмехается. — Виноват.

В ее голове отдаленно звенит тревожный звоночек, но ей так уютно под теплыми одеялами, что она игнорирует его. — Знаешь, некоторые люди назвали бы это жутким поведением. Пересекающее границы преследование.

— Если восхищение твоей красотой — это преследование, то, похоже, я надолго сяду в тюрьму.

Она краснеет. — Ты сумасшедший.

Он пожимает плечами. — Меня называли и похуже. — Он обращает внимание на суккулент на столе, с любопытством разглядывая его. — Подарок? — Он нежно прикасается к сиреневым листьям, проводя по ним подушечкой пальца.

— От клуба садоводов моего города. Я написала о них статью, и они дали мне его в знак благодарности. Хотя я ничего не смыслю в растениях.

— Тогда хорошо, что это суккулент. Их почти невозможно убить.

— Так сказал президент клуба. Я просто рада, что им понравилась статья.

Он смотрит на растение почти с тоской, и она хмурится, увидев выражение его лица. — Ты хороший человек, ты знаешь, — тихо говорит он.

Она моргает. — Что?

— Тебе нравится рассказывать истории других людей. И это не только потому, что это твоя работа — ты делаешь это, потому что это приносит им радость. Это замечательное качество.

Инстинктивно ей хочется поспорить с ним, но он поворачивается к ней, и реплика замирает у нее на языке. — Люди совершают ужасные вещи каждый день, и все это с эгоистичными намерениями. Но ты нашла способ зарабатывать на жизнь, давая другим право голоса.

— Это клуб садоводов, Коул, — слабо возражает она. — И моя следующая статья, вероятно, будет о местной сыроварне.

Она хочет зарыться под одеяла и спрятаться от него. Никто никогда не хвалил ее за то, что она делает, кроме Карла. Но… никогда так.

Никто не сказал, что то, что она делает, достойно восхищения. У нее возникает пугающее желание заплакать, и она быстро сморгивает слезы.

Она будет скучать по нему, когда уедет.

— Верно, но почему ты в Грин Вудс? — мягко спрашивает он, наклоняясь ближе, пока она приподнимается на подушках. — Может быть, ты также пытаешься увидеть человечность в монстрах. Разве не поэтому ты берешь интервью у того доктора? Чтобы узнать, что он думает о том, что случилось с Эриком и Элли?

Она кивает. — Я просто хочу услышать, что он хочет сказать. Я думаю, что их история… уникальна.

Он понимающе ухмыляется, в его глазах восторг. — Ты хочешь увидеть человечность в Эрике. Ты надеешься, что, может быть, он больше, чем просто убийца. То, что Элли пошла с ним добровольно.

Что-то не так в его тоне, что-то такое, от чего у нее по спине пробегает холодок. — Да, я говорила тебе это, — тихо говорит она. — К чему ты клонишь?

Он слишком долго молчит, затем качает головой, его темные волосы падают ему на глаза. — Ничего, — бормочет он. — Просто наблюдение. — Он наклоняется вперед, запечатлевая поцелуй на ее лбу. — Я должен оставить тебя на сегодня, любовь моя. Меня слишком долго не было на работе.

Любовь моя. От этих слов ее сердце подпрыгивает, а кожа краснеет. Ее запах, должно быть, тоже усиливается, потому что он по-волчьи ухмыляется, прежде чем поцеловать ее. — Мне придется начать называть тебя так чаще, — шепчет он ей в губы. — Я думал, ты уже знаешь.

У нее кружится голова, она не в состоянии сформулировать правильный ответ.