Разрушитель клинка

– Нет, – покачав головой, ответила она. – Я ничего не почувствовала.

Было странно признаваться в том, что не испытываешь никакого сочувствия к человеку, которого зарезали живьем. «Но я правящая королева. Жизнь одного человека – всего лишь перышко на чаше весов, которые я должна уравновесить».

– Я лишь хочу сказать… я поняла. Что ты сделал с ним и почему.

– Просвети меня. – Таристан четко выговаривал каждое слово, темнота в его глазах сгущалась.

Эрида откинулась на спинку кресла.

– Я знаю, что ты увидел в нем, – пояснила она, опуская салфетку. – Прекрасные доспехи. Хороший меч в натренированной руке. Принц, рожденный и воспитанный для величия и власти. Человек, у ног которого лежит весь мир, но который не сделал ничего, чтобы заслужить его.

Таристан напрягся под внимательным взглядом королевы, и она испугалась, что он может сорваться. По крайней мере, в его глазах по-прежнему не было красного блеска.

– Я видела то же самое, – прошептала она, с особой тщательностью подбирая слова. Глаза ее супруга слегка расширились, пока он продолжал внимательно рассматривать ее лицо. – Но для тебя… для тебя он был воплощением всего того, что досталось твоему родному брату. И в чем тебе было отказано.

Таристан втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Я не думал о своем брате с того дня, как пронзил его мечом.

– Я тебе не верю, – откровенно ответила Эрида.

Ответ был таким же быстрым, как залп стрел, выпущенных на поле боя:

– Меня не волнует, во что ты веришь.

– Да, я знаю. – Эрида сложила руки на коленях, уверенно поставила ноги на землю и выпрямилась, ее спина была ровной, как копье. Она смотрела на своего супруга так, как смотрела бы на советника или генерала. Хотя ни советник, ни генерал никогда не заставляли ее сердце биться так быстро. – Расскажи мне об этом. Откуда ты пришел.

Таристан смотрел на нее и какое-то время молчал.

– Я пришел из ниоткуда.

Королева усмехнулась.

– Не драматизируй.

Он сжал губы и качнул подбородком, своего рода кивок. Затем провел рукой по щекам, почесывая отрастающую темно-рыжую щетину.

– Мне говорили, что мои родители умерли или что они бросили меня, чтобы доживать свои года в комфорте в каком-нибудь замке Древних. Возможно, я стал той ценой, которую они заплатили. В любом случае, теперь их нет, – сказал он. – Я не помню их. Но помню сиротский приют в Корранпорте.

Эрида поежилась. Корранпорт – портовый город, пятно на карте. Аскал, если бы в Аскале не было ни дворцов, садов или состоятельных горожан. Если большинство преступников в мире жили в Адире, то остальные – в Корранпорте. Она знала, как трудно расти в таком месте, и видела, каким стал Таристан из-за такого детства. Мучительные дни тяжелой жизни и семя недоверия, посаженное так глубоко, что ни один человек не смог бы его выкорчевать.

– Везде воняло мочой и рыбой, – пробормотал Таристан, его лицо стало мрачным из-за нахлынувших воспоминаний.

– Аскал ненамного лучше, – заметила Эрида, пытаясь немного утешить его.

Вместо этого он нахмурился.

– Забавно, но я не помню, чтобы в твоем дворце пахло так же мерзко, как в приюте для сирот.

На что она могла лишь опустить глаза.

– Верно.

К счастью, эта оплошность не оттолкнула Таристана. Во всяком случае, он снова погрузился в воспоминания, его взгляд стал расфокусированным. Огонь свечей играл в рыжих волосах; отблеск золота на фоне алого. Несколько прядей упали ему на глаза, и, к радости Эриды, он не стал их убирать. Свет смягчил его черты, даже когда тени собрались на резких линиях его скул.

– Я не хотел ловить рыбу, не хотел ходить под парусом, не хотел торговать. Едва научился читать, – сказал он. – Большинство из нас в итоге заканчивали тем, что попрошайничали или воровали. У меня лучше получалось последнее.

Эрида продолжала держать рот на замке, наблюдая за тем, как он говорит. Она не могла представить, чтобы Таристан из Древнего Кора умолял кого-то о чем-либо.

– Но я не мог оставаться. Мне постоянно хотелось двигаться, словно нечто тянуло меня вперед. – Таристан сглотнул, подавляя что-то, чего Эрида не могла увидеть. – Теперь я знаю, причина в моей крови.

– Кровь Древнего Кора, – сказала она, почти коснувшись его упирающейся в стол руки. Под его ногтями виднелась красная корка.

Он искоса посмотрел на нее, взгляд черных глаз был таким же острым, как нож.

– Благословение или проклятие, в зависимости от того, кого спросить.

– Ну, вас осталось только двое, – пробормотала Эрида, пожимая плечами. – Корэйн может сказать, что это проклятье.

Уголок его губ приподнялся.

– Возможно, она права.

Таристан барабанил пальцами по дереву, полумесяцы его ногтей походили на красные луны.

– Мне было двенадцать, когда я оказался в трекийском военном лагере. Они накормили меня, вложили в руку меч и велели сражаться. – Глаза Таристана вспыхнули, оставаясь черными, как агат. – В этом деле я был лучшим.