Разрушитель клинка

Эндри никогда не бывал так далеко на севере, но представлял, что здесь можно ожидать. Трекийские послы часто приезжали ко двору, обычно они носили отороченные мехом пальто длиной до колен и подходящие по стилю шапки. Даже на банкетах они не расставались с изогнутыми, не вложенными в ножны саблями, которые были прикреплены к ремням на их талиях. Эндри помнил, как послы потели в своих толстых одеждах, непривыкшие к теплу и огромным размерам галлийского двора. Эрида любила показывать их придворным – ее версия шутки. Они выглядели как белые вороны, выделяясь среди остальных, и никто не делал ничего, чтобы они почувствовали себя более желанными гостями. Оруженосцы, среди которых был и Лимон, дразнили юных трекийских пажей и слуг, которые приезжали на юг. Эндри же никогда не делал ничего подобного.

Теперь он сам был бельмом на глазу и дрожал под накидкой, когда по Волчьей тропе они ехали в сторону столицы Трекии. Он снова поправил накидку, стараясь скрыть любые признаки принадлежности к Галланду. «Трекийский волк не питает любви к галлийскому льву», – знал Эндри.

Путники миновали два длинных ряда стен, окружавших город таким образом, чтобы остановить кавалерийскую атаку. Пустынная местность исчезла: на холмистых полях и скалистых холмах теперь теснились фермы и деревни, каждая из которых была больше предыдущей. Крестьяне, фермеры и торговцы присоединялись к ним на дороге, образуя непрерывную вереницу, идущую по направлению к городу-крепости, до которого теперь оставалась всего миля. Эндри заметил, что все они были вооружены хотя бы длинным ножом. Большинство людей шли пешком, а несколько ослов, лошадей и телег ехали рядом с ними. Путешественники передвигались небольшими группами, вынуждая Соратников ехать ближе друг к другу, а Дома и Сорасу держаться позади и спереди.

Водин раскинулся на двух высоких холмах, каждый из которых был окружен деревянной стеной, укрепленной каменными воротами и куполообразными башнями, крыши которых были выкрашены в бледно-оранжевый цвет. На одном из холмов стоял замок, где обосновались принц Осковко и члены королевской семьи. По мнению Эндри, он больше походил на крепость, чем на королевский дворец: толстые каменные стены, приземистые башни и немногочисленные окна. На другом холме возвышался великолепный двенадцатигранный храм с куполом на каждой из башен. Позолоченные шпили церкви украшали фигуры бога или богини. Выше всех поднялся Сайрек, его могучий меч был направлен высоко в серое небо.

Как и Галланд, Трекия почитала бога войны.

Большая часть города лежала во впадине между холмами, и дорога, проходящая через главные ворота, вела прямо к ней. Поднятая днем решетка напоминала открытую каменную пасть с металлическими остриями. Оранжевые флаги с вышитым на них черным волком Трекии развевались на пронизывающем ветру. Рва не было, но у основания стены была вырыта небольшая канава. Она тоже была усеяна острыми копьями со смертоносными наконечниками.

– Трекия помнит мощь Темуриджена, – пробормотал Сигилла, с гордостью оглядывая канаву. Как и окружавшие город остроконечные стены, она была явно выкопана для защиты от конной армии. – До сих пор, даже спустя двадцать лет после заключения мира с императором, они боятся нас.

«И не зря», – чуть не ответил Эндри. Даже в Галланде его лорды и наставники говорили о Темуриджене настороженно, если не с уважением. Император Бхар и его Бессчетное войско чуть не раскололи север надвое, создав в степях империю и вынудив такие народы, как трекийцы, осесть ближе к горам. Лишь странное изменение намерений императора спасло королевства от завоевания, оставив их довольствоваться новыми границами и старым соперничеством.

«А вот Эрида не станет отказываться от своей цели. Теперь ничто не сможет повлиять на ее задумку. При помощи Таристана она завоюет мир или умрет, пытаясь привести в действие свой план».

Дым снова поплыл по ветру, и не только со стороны города. На востоке Эндри заметил военный лагерь, размером едва ли больше грязного пятна, окружавшего еще одни городские ворота. Палатки стояли как попало, без какой-либо четкой системы – отвратное зрелище по сравнению с лагерями галлийских легионов.

Когда Соратники подъехали к воротам, Эндри окинул взглядом военных и прикусил губу, пересчитывая палатки.

– О чем ты думаешь? – прошептала Корэйн, тоже рассматривая лагерь.

Оруженосец крепче сжал поводья.

– Хаос и отсутствие организации. Полный бардак, – ответил он. – Но лучше пусть будут они, чем вообще никого.

Корэйн расплылась в улыбке. Продолжая ухмыляться, она подняла капюшон, готовая скрыть свое лицо.

– Так держать.