Разрушитель кораблей

– Гвоздарь! – Садна помахала ему. – Помоги Пиме с той стороны!

Она бросила веревку. Обмотав ее вокруг здоровой руки, Гвоздарь дернул, и вдвоем они смогли сдвинуть лодку. Пима быстро завязала узел. Мать махнула им рукой:

– Бегите за деревья! Повыше есть пещера! Укроетесь там!

Гвоздарь замотал головой.

– Папа! – выкрикнул он, указывая на хижину, которая чудом еще не развалилась. – Не просыпается!

Мать Пимы посмотрела на хижину сквозь дождь и мрак. Скрипнула зубами.

– Черт!.. Ладно, уведи его, – велела она Пиме.

Последним, что увидел Гвоздарь, был силуэт Садны в свете молний. Она шла по берегу навстречу дождю и ветру. Пима тащила Гвоздаря к деревьям, сквозь хлеставшие их ветки, сквозь рев урагана.

Они отчаянно лезли наверх, спасаясь от воды. Оглянувшись на берег, Гвоздарь ничего не увидел. Мать Пимы исчезла, хижина отца тоже. Вода слизала все. На воде пылали костры – нефть загорелась, несмотря на дождь.

– Пошли! – Пима снова потащила его. – Еще далеко!

Они бежали в джунгли, скользя в жидкой грязи, спотыкаясь о толстые корни кипарисов. Навстречу неслись потоки воды, превращая просеки в грязные реки. Наконец добрались до выемки в известняковой скале, где едва хватало места на двоих. Скорчились внутри. Сверху стекал тонкий ручеек, и через некоторое время они оказались по щиколотку в холодной воде. Но хоть от ветра спрятались.

Гвоздарь смотрел на шторм. Убийца городов, это уж точно.

– Пима, – начал он, – я…

– Тихо. – Она впихнула его поглубже в пещерку, где лужа была мельче. – С ней все будет в порядке. Она крутая. Круче любого шторма.

Мимо пролетело дерево, будто брошенная ребенком зубочистка. Гвоздарь прикусил губу. Только бы Пима оказалась права. И дернуло же просить о помощи. Мать Пимы стоит сотни таких, как его отец.

Они ждали, дрожа от холода. Пима притянула Гвоздаря к себе, и они обнялись, согревая друг друга, дожидаясь, когда утихнет гнев природы.

7

Ураган бушевал две ночи. Он вылизывал берег, срывая с места все, что не закреплено. Пима и Гвоздарь смотрели на него, прижимаясь друг к другу. Губы у них посинели, а кожа покрылась мурашками.

Утром третьего дня небо внезапно просветлело. Гвоздарь и Пима, кое-как расправляя затекшие конечности, выбрели на берег вместе с другими выжившими.

На пляже Гвоздарь остановился, ошеломленный.

Никаких признаков того, что здесь жили люди. Лишь силуэты танкеров по-прежнему возвышались над синей водой, как разбросанные игрушки. И все. Грязь и нефть с песка и воды смыло; океан и суша сияли в лучах тропического солнца.

– Такое все синее, – прошептала Пима. – Я даже не думала, что вода бывает синей.

Гвоздарь не мог говорить. Он никогда не видел берег таким пустым и чистым.

– Ого, вы живы?!

Им улыбалась Лунная Девочка – изгвазданная, просидевшая все это время в жуткой дыре, но живая. За ней шли Жемчужный и его родители. На лицах написан ужас – бедняги с трудом могли осознать происшедшие перемены.

– Живы и здоровы, – ответила Пима, оглядывая берег. – Маму мою не видела?

Лунная Девочка покачала головой, и многочисленные серьги засверкали на солнце.

– Наверняка где-то там. – Она махнула рукой в сторону депо. – Лаки Страйк еду раздает всем подряд. В долг, конечно, пока работа на судах не возобновится.

– Он сберег еду?

– Не меньше двух вагонов.

– Пошли. – Пима потянула Гвоздаря за собой.

Вокруг товарного состава толпился народ. Пима и Гвоздарь внимательно разглядывали людей, но Садны нигде не было видно. Лаки Страйк сулил:

– Не беспокойтесь, всем хватит! Голодать никто не будет, а потом «Лоусон и Карлсон» вернется из Мисс-Мет. Скупщики ржавчины испугались дождичка, но Лаки Страйк о вас позаботится.

Его длинные черные дреды были связаны сзади в хвост. Гвоздарь понимал: это говорится, чтобы люди не дрались за еду. Если кого и послушают, так это Лаки Страйка.

После первой удачи, освободившей его от тяжелой работы, Лаки Страйк обрел настоящую власть. Сейчас под ним вся контрабанда на Брайт-Сэндз-Бич, от антибиотиков до наркоты. Договорившись с большими дядями, он делает все, что захочет. И в игорных домах имеет долю, и в борделях, и в разных других предприятиях, и деньги текут к нему рекой. Дреды он украсил золотыми самородками, а в ушах покачиваются толстые золотые серьги. Он буквально купается в деньгах.

– В очередь! – кричал Лаки Страйк. – Не напирать!

Он безмятежно ухмылялся, но за спиной стоял ряд наемных громил, готовых подтвердить любые его слова.

Гвоздарь посмотрел на его подручных. Узнал кое-кого из убийц, с которыми имел дело отец. Похоже, Лаки Страйк собрал лучших из худших. Даже получеловека нанял. Огромный мускулистый монстр возвышался над остальными, скалил собачьи зубы, отпугивая голодных.

Пима проследила за взглядом Гвоздаря.

– Этот у мамы в команде листовое железо таскал. Мама говорит, он вчетверо сильнее обычного мужика.

– И что он тут делает?

– Ну, может, Лаки Страйк своим наемникам платит лучше.

Получеловек предостерегающе рыкнул. Толпа, уже прижавшаяся к вагону, подалась назад.

Лаки Страйк снова рассмеялся.