Разрушитель миров

Эндри не ответил. Он шел, низко склонив голову, и изо всех сил старался не привлекать к себе внимания, но бессмертный все равно слышал, что он плачет. Сейчас оруженосец выглядел как тогда на поляне у храма: он казался изможденным и сломленным; его взгляд потух. Но все же он упорно брел вперед, как того требовал долг, пусть у него не было ни искры надежды, которая могла бы осветить ему путь.

Они торопливо миновали рынок. Казалось, что глинобитные магазины, покрашенные побелкой, и дома на деревянных каркасах злобно ухмыляются, наблюдая за путниками пустыми глазницами окон. За все то время, что Сарн вела их по городу, Древний не слышал поблизости ни одного патруля. Белая сорочка убийцы сверкала при свете фонарей, и создавалось ощущение, будто они следуют за призраком.

«Насколько быстро по городу, подобному этому, распространяются слухи? – думал он, снова и снова возвращаясь мыслями к городским воротам. Каждый раз, когда им предстояло повернуть, начинало казаться, что их путешествие приближается к трагическому финалу, но неизменно выяснялось, что оно продляется еще ненадолго. Возможно, Эктхейд все же отозвался на мои молитвы и теперь охраняет нас в пути».

«Либо нам просто-напросто везет».

Удача оставалась на их стороне. Перед ними показалась арка ворот Божьего Стада; дубовые, обитые железом створки были захлопнуты, но не закрыты на засов. Их охраняли всего двое дозорных. Как и говорил Эндри, эти ворота оказались крохотными – едва ли больше обычной двери. Такой вход в город было легко защищать, но, с другой стороны, о нем было легко и забыть.

Сарн ускорила шаг. Корэйн последовала ее примеру, пытаясь тащить за собой Дома, который кое-как ковылял вперед на подкашивавшихся ногах. Эндри снова взял его под руку, приняв на себя часть его веса, и теперь они начали двигаться гораздо быстрее, чуть ли не бегом. У Древнего снова закружилась голова, а перед глазами поплыли черные пятна, которые то увеличивались, то уменьшались.

– Просто переставляйте ноги, милорд, – проговорил Эндри. Его голос звучал одновременно близко и очень далеко.

Где-то зазвонили колокола, эхом отдаваясь по улице и по черепу Дома. Он зажмурился, пытаясь спрятаться от их пронзительного, раскатистого крика. На мгновение ему показалось, что он снова стоит у храма, смотрит на белую башню и слышит невероятный гул древнего колокола.

Дозорные что-то прокричали; их голосам вторил лязг оружия и пение покидающей ножны стали.

«Колокольный звон – это условный знак. Королева зовет своих воинов на помощь. Наше время вышло».

– Заприте ворота! Они перекрывают порт… – крикнул первый дозорный, но его команда окончилась влажным хлюпаньем.

Дом открыл глаза и увидел, как Сарн расправляется со вторым стражником. С меча убийцы капали рубиновые капли, а за ее спиной зияли ворота. Щель между створками стремительно расширялась.

Корэйн ударила по древесине ногой и пихнула Древнего в открывшийся проем.

Ему оставалось лишь подчиниться. Ране наконец удалось одержать нелегкую победу над телом Дома, и его силы разом иссякли. «Только не падайте», – повторял он про себя слова оруженосца. Колокола голосили; им вторила дюжина охотничьих рожков, с помощью которых дозорные на башнях и у ворот подавали сигналы гарнизону. Древний пытался размышлять, силясь вспомнить эту область на карте Варда. Что именно находилось за границами Аскала? Куда вели местные дороги? Однако Дому приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы просто стоять с открытыми глазами, так что о составлении плана речи не шло.

«Вы можете пойти туда во что бы то ни стало, но тогда вы умрете», – последняя мольба, которую Корэйн адресовала Эндри, засела в его голове, подобно колокольному звону.

«Похоже, это наша общая судьба», – думал Дом. Обстоятельства их похода сгущались в его сознании, словно грозовая туча. У них не было ни союзников, ни представления о том, куда идти. У них не было ничего, кроме меча и юной девушки, которая с трудом могла его поднять. «Во что бы то ни стало… вы умрете…»

Он ощутил лошадиный запах и одновременно с этим почувствовал, как его закидывают в седло, словно мешок с зерном. Древнего охватило желание извиниться за себя. «Обычно я очень хорош в этом деле», – лениво думал он. Наконец он увидел сквозь приоткрытые глаза, что земля под ним пришла в движение.

«А другие?» – подумал он и попытался повернуть голову вбок, но чья-то строгая рука придерживала его, не давая шевелиться.

Он цеплялся за жизнь так долго, как только мог. Колокольный звон и рев охотничьих рожков постепенно стихли, и теперь в его ушах звучал лишь цокот копыт. А затем тьма поглотила его целиком.

Свет плясал на его веках, подчиняясь четкому ритму: тень и солнце, тень и солнце. Ему вторили скрежет старой древесины и шелест холщовой ткани. «Или это были крылья? Крылья есть у Балера. За мной прилетел бог отваги; он держит меня в руках и несет домой, в Глориан – туда, куда ныне способны отправиться лишь мертвые».