Разрушитель миров

– И как мне защититься от него, оруженосец? – вопросил Древний, повысив голос. К счастью, Корэйн не проснулась. – Как мне сражаться с противником, которого я не могу увидеть?

На тренировочной площадке рыцари поддерживали друг друга, дружески стукаясь латными перчатками, пожимая руки и помогая соратнику подняться после особенно неприятного удара. Не думая, что делает, Эндри протянул Древнему руку ладонью вверх. В его предложении скрывалась безмолвная мольба.

– Мчась в гущу битвы, наши рыцари кричат: «За мной!» – проговорил он. – Так давайте же вступим в этот бой вместе.

Дом сжал руку Эндри, изо всех сил стараясь ее не раздавить.

– Теперь ваша очередь нести караул, – пробормотал Эндри, морщась от боли.

«Но оно того стоит», – подумал он.

Глава 23. Под «дланью жреца»

– Корэйн —

Корэйн слышала истории об Адире едва ли не от каждого моряка «Бурерожденной», включая собственную мать. Карточные столы, прекрасные девы и бордели, ночные рынки, на которых с разной степенью законности продавались товары со всех уголков Варда. В антикварных магазинах можно было отыскать настоящие драконьи весы, древние и покрытые коркой грязи. На выходе из таверн Веретенные волшебники варили целебные тоники и смертельные яды, а воровские шайки и пиратские команды подыскивали себе снаряжение. Рассказывали, что в «Доме удачи и фортуны» игроки в кости как-то раз выиграли корону Треккораса – последнего императора Древнего Кора – и тут же потеряли ее в болотах. Но, ко всему прочему, у этого города была еще и длинная история. Почти все, что Корэйн помнила о прошлом Адиры, она услышала от Кастио. Когда ей удавалось его разговорить, он начинал рассказывать о событиях давно минувших лет так, словно зачитывал наизусть страницы университетских томов или делился воспоминаниями, накопленными за непомерно долгую жизнь.

Когда-то это место носило название Пирадорант – порт Восторгов. Жители маленького города и окружавшей его территории принесли клятву верности Древнему Кору задолго до того, как сюда пришли его войска. Солдатам не пришлось ничего завоевывать. Эта территория была благосклонной невестой, и Кор относился к ней соответственно. Городские стены покрывались позолотой, а улицы богатели. Город расцветал, словно цветок, купающийся в лучах любящего солнца. Но затем империя пала, наступила ночь, и мир погрузился во тьму. Робкое королевство Ларсия разрасталось, пока не схлестнулось с соседним Галландом, набравшим большую военную мощь. Ларсийцы сражались, защищая свои границы от постоянных вторжений. Город, который теперь назывался Адирой, заполнил щели, оставшиеся между двумя государствами.

Город оказался зажат между двумя воюющими королевствами. Доступ к нему часто был перекрыт из-за блокад или боев, разгоравшихся неподалеку. Чтобы выжить, Адира прибегала к бесчестным средствам. Пиратские корабли регулярно прорывали галлийскую блокаду, чтобы прокормить голодающий город. Головорезы и бродяги проскальзывали мимо сидевших в укреплениях воинов.

Внутри городских ворот город гнил, подобно испорченному яблоку. У короля Ларсии не хватало власти, чтобы вырвать Адиру из рук преступников, захвативших в ней власть, в то время как галлийцам было все равно. Королей Галланда интересовали сияющие столицы и обширные, плодородные земли – но уж точно не нищая крепость на болотистом полуострове, улицы которой кишели помойными крысами и ржавыми ножами. Адира приспособилась к окружавшему ее миру и стала такой, какой ей нужно было стать.

Когда Корэйн и ее спутники вышли на полуостров с севера, он встретил их всеми оттенками серого и зеленого. Этот кусочек суши вдавался в залив, ограниченный с востока устьем Орсала. Река текла по заболоченной местности, извергая грязь в синие соленые воды. Адира примостилась на краю полуострова. Ее окружала стена из мшистого камня и деревянного палисада. В город вела мостовая, зигзагами врезавшаяся в самые топкие участки болотистой почвы, прерываясь шестью подвесными мостами, которые обычно были подняты. Они являлись чудом, созданным корскими архитекторами, наравне с дорогами, акведуками и амфитеатрами, возведенными в пределах старых границ империи. Когда мосты были подняты, Адира становилась неприступной для любой армии этого мира, которая захотела бы напасть на нее с земли.

Свернув на мостовую, Корэйн успела разглядеть гавань, прежде чем та скрылась в тумане. В доках стояло не менее дюжины кораблей; их мачты напоминали иголки, воткнутые в подушечку для булавок. Всеми судами без исключения владели пираты и контрабандисты – среди них не виднелось ни единого флага, который официально принадлежал бы какому-нибудь королевству. Губы Корэйн растянулись в улыбке – так же, как когда-то в Лекорре. Ее влекло к этому месту; она ощущала с ним связь. Однако на этот раз ей руководили не отголоски Веретенной крови. Сейчас она оказалась в царстве своей матери, Кошмарной Мэл.