Разрушитель миров

Она провела пальцами по шрамам на его лице – одним быстрым, легким, словно перышко, движением. Его белая кожа пылала огнем.

– Есть люди, которые стирают с лица земли замки. Есть те, кто разбивают цепи, перерезают горло правителям и уничтожают королевства, – проговорила она стальным голосом.

– И кто из них я?

По ее венам разливалась власть, сладкая и соблазнительная. Она хотела еще; ей было отчаянно нужно получить еще.

– Вы – разрушитель миров, Таристан. Вы расколете Вард на части и построите империю на его руинах.

Его грубая рука схватила ее за запястье, распространяя по ее коже волны обжигающего тепла.

В это мгновение у Эриды не было ни трона, ни короны, ни каких-либо других ловушек, предназначенных для правителей государств. Но никогда раньше она не ощущала себя монархом в такой степени, как сейчас.

– И я сделаю то же самое.

Его улыбка навевала ей мысли о волке, льве или драконе. Все хищники Варда слились в одно лицо, воплотившее всю их яростную красоту и опасность. Она улыбнулась столь же широко, как и он, ощущая на зубах прикосновение ветра.

Прежде чем Эрида поняла, что происходит, Таристан вложил в ее руку кожаную рукоять, и вот уже она сжимала в пальцах Веретенный клинок. Его кончик застыл в нескольких дюймах от сердца ее мужа. На мгновение он наклонился вперед и прижался к острию грудью, затянутой в кожаную одежду. Стоило клинку придвинуться еще на дюйм, и он пронзил бы Таристанову плоть.

Эрида улыбнулась еще шире. Ей нравилось сжимать в руке оружие.

Не отводя взгляда от жены, Таристан уверенным движением положил ладонь на лезвие клинка.

– Позвольте мне пролить за вас кровь, – прошептал он.

Этих слов было больше, чем достаточно. Не колеблясь, королева полоснула мечом по его ладони, оставляя на ней глубокий порез. Меч побагровел, покрываясь темной, густой, словно сироп, кровью Таристана.

– Здесь, – произнес Ронин, глядя в разбитое лицо Адалины. Сквозь него лился солнечный свет, в котором плясали пылинки. Его поток был густым, едва ли не плотным, и создавалось впечатление, что к нему можно прикоснуться. Волшебник сделал именно это: протянул к лучам белую руку и провел по ним дрожащими пальцами.

Не произнеся ни слова, Таристан вернул себе меч и сжал его рукоять обеими руками. Размеренным шагом он приблизился к окну Адалины и занес клинок высоко над головой, словно лесоруб, намеревающийся повалить дерево.

Веретенный клинок прорезал воздух, на мгновение сверкнув в солнечных лучах.

А затем свет раскололся, словно разбитый витраж, распадаясь по сторонам желтыми и белыми осколками. Воздух наполнило шипение, словно кто-то опустил в воду раскаленное железо либо разорвал шелк или пергамент. Эриде было сложно подобрать сравнение: она никогда не слышала ничего подобного. Звук эхом разнесся по воздуху и распространился по ее костям. Он бежал вверх по ее позвоночнику, и в какой-то момент ей показалось, что она вот-вот задохнется. У нее защипало щеки, словно их коснулось легкое дыхание мороза. Она сделала вдох, широко открыв рот, и вдруг почувствовала на языке вкус железа и крови.

Как и большинство детей, она с малых лет пыталась представить себе, как выглядит Веретено. Легенды разнились, а исторические описания были слишком туманны. С тех пор, как загоралось последнее Веретено, прошла тысяча лет. Это событие помнили только Древние, а они в последние несколько веков не очень-то стремились к общению. Даже сейчас, думая о Веретене, Эрида воображала что-то вроде столба света с пурпурными прожилками, застывшего в сиянии и окруженного изогнутой аркой, которая вела в другой мир. Она представляла открытый проход. Колонну. Нечто громадное и прекрасное, соответствующее своей уникальной мощи.

Она ошибалась.

В воздухе повисла нить в семь футов высотой, тонкая, как игла. Ее можно было не заметить, если смотреть под неправильным углом. Она переливалась из золотистого в серебряный, дрожа, словно солнечные блики на поверхности спокойной воды.

Таристан завороженно наблюдал. Тонкая нить отражалась в его угольно-черных глазах, рассекая их тьму. Он не стал вытирать меч и просто вложил его в ножны, висевшие на поясе, а потом провел рукой так близко к Веретену, как только осмелился. Оно выгнулось, словно притягиваясь к его коже, так что между ними оставалось расстояние не больше дюйма.

Королева сжала зубы и отступила на шаг назад. Она знала: из Веретена может выйти что угодно, и оно не станет ей подчиняться. Она сглотнула комок, стараясь не выдавать страх.

Но муж Эриды все равно ощутил ее беспокойство. Он отвернулся от Веретена и взглянул ей в лицо. Она почувствовала, как бледнеет.

– Я вас напугал? – проговорил он непривычно мягким голосом. – На вашем месте только дурак не ощутил бы страха, а вы далеко не глупы.

Эрида хотела солгать. Королевы редко могли позволить себе такую роскошь, как признание собственной слабости.

– Я в ужасе, – выдавила она.