Разрушитель миров

– Войско вашего дяди – не сон и даже не кошмар, – Дом вложил меч в ножны. – Оно существует в действительности и поглотит весь Вард, если мы дадим ему такую возможность.

Движения Сорасы, отвязывавшей коней в тени деревьев, замедлились. Она оглянулась на поляну, напомнив Корэйн волка, практически невидимого в лесу – если не считать горящих огнем глаз.

– Зачем я согласилась на эту работу, Веретено ее побери, – прошипела убийца, разобравшись с первой лошадью. Дом, по своему обыкновению, тут же ощетинился, но Корэйн не обратила внимания на слова Сорасы, потому что хорошо знала свою мать.

Мелиза ан-Амарат была точно такой же. Она жаловалась на сложные путешествия и трудные задачи, но на самом деле любила их всей душой. Ее привлекали опасности и риск, а также шанс проявить себя в тысячный раз подряд. Корэйн догадывалась, что Сораса видела в этой ситуации удобную возможность. В конце концов, даже среди убийц спасение мира должно было цениться весьма высоко. Не говоря уже о вознаграждении, которое пообещал ей принц Древних.

Отвязанная лошадь медленно брела по поляне по направлению к Дому – то ли Древние умели призывать животных силой мысли, то ли она просто запомнила хозяина. Сораса вела двух других коней под уздцы, снова натянув на голову капюшон, так что можно было разглядеть лишь упрямую складку около ее рта – убийца сжала зубы, возможно, удерживаясь от того, чтобы не сказать что-нибудь еще. Корэйн забрала у нее свою лошадь, стараясь не уделять внимания тому, что внутри нее боролись жар и холод: присутствие Того, Кто Ждет и неведомый шепот. Корэйн не имела ни малейшего понятия, кому они принадлежали на самом деле.

«Не исключено, что я умру, так этого и не узнав».

Корэйн выдохнула с облегчением. На борту корабля она чувствовала себя несравненно спокойнее. В досках и парусах она разбиралась гораздо лучше, чем в лошадях. Кроме того, с галеры, которая пока еще стояла в порту, открывался отличный вид.

Девушка прислонилась спиной к деревянным перилам, впитывая в себя древнюю Лекорру, которая казалась кляксой солнечного света, подернутой летним маревом. Сам город располагался на северном берегу Имперы, но фермы и поля вытягивались за пределы крепостной стены, расходясь по полукругу, подобно солнечным лучам. Сискарийская королевская вилла и храмы находились на отдельном холме, окруженные зеленым островком тополей и кипарисов. В городе встречались развалины времен Древнего Кора; их выбеленные стены и колонны можно было безошибочно отличить от более современных построек с золотой, розовой, масляно-желтой и кирпично-красной черепицей. Полуразрушенные статуи и храмы возвышались на фоне неба белесыми призраками. Новый город был подобен мху, выросшему на скелете погибшего великана. Корэйн упивалась Древним Кором, пусть от него осталась одна лишь тень. Ее тело гудело, взывая к тому, что давным-давно исчезло.

«Мне кажется, что здесь я ощущаю присутствие своих предков, пусть и очень отдаленное, – удивленно размышляла она. – Я как будто могу прикоснуться к тому королевству, что существовало раньше».

В порту стояли десятки галер, одномачтовых суден, вельботов, рыбацких лодок и военных кораблей. Здесь можно было увидеть паруса всех цветов радуги и флаги любого из королевств, выходивших к Долгому морю, и не только их. Корэйн заметила джидийский баркас с белым флагом на мачте, стоявший на якоре рядом с трехпалубной раширской военной галерой, не говоря уже о дюжине кораблей из айбалийского флота. Они контролировали Вардийский пролив, плавая по самому узкому отрезку Долгого моря и собирая пошлину со всех, кто желал его пересечь. Корэйн могла опознать каждый флаг и каждый корабль так же, как звезды на небе. Теперь, когда в ее жизни появилось столько вещей, которые она не могла охарактеризовать, ей было приятно, что остается хоть что-то, поддающееся пониманию и перечислению.

Даже если все в жизни теряет смысл, к кораблям это не относится.

«Бурерожденная» наверняка уже доплыла до середины Долгого моря, но все же Корэйн искала взглядом мать. «Знает ли она, что я сбежала? Отправит ли Кастио ей письмо? Вернется ли она, чтобы меня найти?» Эта мысль наполнила ее сердце ужасом. А затем в Корэйн зашевелился другой страх, который тут же принялся разъедать ее изнутри, словно ржавчина, образовавшаяся на стали клинка: а что, если она не вернется?

Корэйн сжала перила так сильно, что побелели костяшки пальцев. Она не знала, какой из двух вариантов был хуже.

Внизу плескались воды Имперы, серебристыми всполохами отражавшие белое от жары небо.