Разрушительная любовь

Пятнистик словно взбесился. Он налетел на мужчин, шипя и царапаясь. Один из них выругался и попытался его пнуть, но кот вовремя увернулся.

– Плюнь на проклятого кота, – выпалил второй. – Давай закончим дело и скорее свалим.

– Ненавижу животных, – с отвращением пробормотал первый. – Слушай, разве он не говорил про еще одного ребенка? Где мелкий засранец?

– Не здесь, – его партнер огляделся: его взгляд мазнул по камину и остановился на маленькой изящной нефритовой статуэтке на журнальном столике. – В лагере или типа того.

– Черт, а я никогда не был в лагере. Ты был? Я всегда хотел…

– Заткнись.

Они пошарились по гостиной, забрали самые ценные предметы и облапали своими грязными руками все наши вещи, а потом наконец ушли, и наступила тишина.

Было слышно только мое дыхание. Я ждал и ждал. Когда я убедился, что они не вернутся, я открыл тяжелую дверь, покраснев от усилий, и, пошатываясь, направился к телам в гостиной.

Мама. Папа. Нина.

Следовало вызвать полицию. Я знал, место преступления трогать нельзя, но это была моя семья. Мой последний шанс к ним прикоснуться.

Я так и сделал.

Мое дыхание замедлилось, разум очистился.

Я должен был чувствовать злость.

Чувствовать грусть.

Чувствовать хоть что-нибудь.

Но нет. Я вообще ничего не чувствовал.

Невидимые когти усилили хватку на моем горле. Я не смог их защитить. Людей, которых любил больше всего на свете. Я оказался бесполезен. Беспомощен. Трус.

Я мог мстить сколько угодно, но не мог изменить того факта, что их больше нет, а я есть. Я, самый чокнутый. Если в мире существует доказательство нездорового чувства юмора у Вселенной, то это оно.

– Мне пора, – сказал дядя, расправляя рукой галстук. – Надо встретиться со старым другом. Останешься на выходные?

Я моргнул, отгоняя воспоминания, и кивнул.

– Отлично. Поиграем в шахматы, когда я вернусь?

Мой дядя был единственным человеком, способным противостоять мне в шахматах.

– Конечно, – я погладил большим пальцем рану на руке. – Жду с нетерпением.

* * *

После ухода дяди я провел целый час в домашнем спортзале, пытаясь избавиться от тревоги, но что-то не давало мне покоя.

Сказанная Иваном фраза.

Я генеральный директор, у нее не было особого выбора.

Какого черта дядя за мной следит и зачем ему так понадобилось мое расписание, что он угрожал Каролине? Она была надежной ассистенткой и не стала бы разглашать информацию без крайней необходимости.

Я выключил душ и вытерся, перебирая в уме возможные варианты. Я не смог бы добиться столь многого, если бы не прислушивался к собственным инстинктам, поэтому я оделся, натянул кожаные перчатки и вернулся в кабинет дяди. Он установил там скрытые камеры, но купленный на черном рынке первоклассный глушитель позаботился о них в мгновение ока.

Я не знал, что именно я ищу, но спустя час обыска – включая потайные ящики и секретные отделения – я это не нашел. Как и в спальне.

Возможно, я действительно параноик.

Желудок заурчал, напомнив, что моей последней едой были кофе и рогалик на завтрак. Солнце уже клонилось к закату.

Я оставил в покое комнаты дяди и отправился на кухню. Иван нанял домработницу, которая приходила убираться дважды в неделю, но больше персонала у него не было – он тоже до паранойи боялся корпоративных шпионов, которые, по его словам, могли появиться в любой момент.

Никому не доверяй, Алекс. Удары в спину всегда наносят те, от кого меньше всего ожидаешь.