Разрывной прилив (ЛП)

  — Ах, если бы это было так просто. Мы во Франции, Амир, не в Англии. Здесь делают по-другому. Вы слышали выражение «хабеас корпус»? Она не стала ждать, пока он кивнет. — Ну, здесь их нет. Вас могут держать под стражей на основании слов магистрата столько, сколько он пожелает. Это могут быть месяцы. Или дольше, если вы не будете сотрудничать.

  Хан грыз ноготь большого пальца. Хороший знак, подумала Лиз, которая хотела, чтобы он был на взводе. Он резко сказал: — Так зачем мне с тобой разговаривать?

  — Потому что я могу помочь.

  Он усмехнулся: «Как, если французы могут держать меня столько, сколько захотят?»

  «Если мы сможем уладить некоторые дела, возможно, мы сможем организовать ваш перевод в Великобританию». Она оглядела комнату. — Я думаю, вы согласитесь, что там вам будет лучше. Но это, конечно, будет зависеть от вашего сотрудничества.

  'С чем?'

  Она положила потрепанные водительские права на стол. 'Это твое? Вы Амир Хан?

  Он кивнул. — Ты знаешь, что я такой.

  — Вас арестовали с группой пиратов из Сомали, пытавшихся захватить корабль в Индийском океане. Давай поговорим о том, как ты попал туда из Бирмингема. И почему вы помогали захватить греческий грузовой корабль.

  — Я не был, — сказал он ровно. Увидев удивление в глазах Лиз, он сказал: «Они заставили меня пойти с ними».

  «Кто это сделал?»

  «Пираты. Я не знаю их имен… Я не мог понять ни слова, которое они сказали. Это был какой-то африканский диалект.

  «Они не были африканцами».

  Он проигнорировал ее. «Они сказали мне сесть в их лодку, и я не стал спорить. Я был уверен, что меня собираются убить.

  — Почему они взяли тебя с собой?

  — Вы должны спросить их. Его тон был угрюмым.

  «Почему бы нам не сделать шаг назад? Расскажите мне, как вы вообще оказались в Сомали?

  — Я думал, мы направляемся в Кению.

  «Кто такие «мы»?» Она знала, что важно сразу же отрезать эти касательные, иначе они прорастут, как побеги у основания дерева. Скоро их будет так много, что она не сможет увидеть ни дерева, ни тем более леса.

  'Друг. Я встретил его в Лондоне.

  'Как зовут твоего друга?'

  «Мы звали его Сэмми, но, кажется, его звали Самир».

  — Самир что?

  Он пожал плечами. 'Я не знаю.'

  — Когда вы познакомились с ним в Лондоне? Раз уж ты из Бирмингема, подумала она.

  — В прошлом году или, может быть, два года назад. У меня есть двоюродный брат, который переехал туда, и я навещал его. У него газетный киоск в Клеркенвелле и…

  Лиз тихо вмешалась: «Мы знаем, что вы уехали в Пакистан».

  На мгновение Хан выглядел обеспокоенным. Но затем он просто переключил передачу, вернувшись к повествованию, которое, по словам Лиз, он подготовил заранее. — Конечно. У меня там родственники. На самом деле еще один двоюродный брат — вы можете проверить это. У него магазин в Исламабаде, не газетный, а мясной. Он сделал хорошо. На самом деле, он подумывает открыть еще один магазин…

  На этот раз Лиз вмешалась менее мягко. — Как вы попали из Пакистана в Сомали?

  Хан посмотрел на нее так, словно был возмущен тем, что она прерывает его. Лиз настаивала: «Я спросила, как ты туда попал?»

  Он вздохнул. 'Это долгая история.'

  «Давайте послушаем. У нас есть целый день, если нужно.

  И в течение следующего часа или около того казалось, что Лиз понадобится весь день. Ибо Хан начал длинный, объемный, подробный, но совершенно нелепый отчет о своем местонахождении после отъезда из Пакистана, включая полет в Турцию, путешествие на лодке на греческие острова, еще одно в Тунис (где он утверждал, что собирал виноград в течение месяца) , три недели автостопа, включая мучительную поездку на джипе посреди ночи… он продолжал и продолжал рассказывать свою историю, настолько очевидно сфабрикованную, что Лиз могла только улыбаться.

  Каждый раз, когда она пыталась его поймать – какой авиакомпанией он летал в Турцию? На каком греческом острове он побывал? – память Хана вдруг давала сбои. «Я не могу быть уверен, — говорил он. Или: «Может быть, я ошибся». И на каждый неохотный шаг в сторону Сомали, который делала его история, он делал все возможное, чтобы сделать два назад.

  По мере того как Хан продолжал — к тому времени он пытался добраться до Египта по суше из Ливана, — она стала меньше перебивать и постепенно вообще перестала задавать какие-либо вопросы. Он продолжал говорить, по-видимому, думая, что лавина слов каким-то образом делает его историю правдоподобной. Наконец он, казалось, понял, что не убеждает ее, и внезапно остановился. В комнате повисла тишина.

  — Итак, — наконец сказала Лиз, — где ваш паспорт?

  'Я потерял.'

  — Тогда как вы пересекли все эти границы?

  Он ничего не сказал, явно пытаясь придумать ответ, который не уличил бы его.

  Пришло время увеличить темп. — Пойдем, Амир. Почему вы были в Сомали?

  — Я просто хотел это увидеть.

  'С кем ты был?'

  «Пара парней, с которыми я познакомился».

  — Где вы их встретили?

  'В Египте. Мы встретились в Каире.

  — Как их звали?

  — Не могу вспомнить.

  — Как вы попали в Сомали?

  'На машине. Вообще-то джип.

  — Чья машина?

  — Он был арендован.

  — Что, в Могадишо есть агентство «Герц»?

  Хан ничего не сказал.

  Лиз продолжала. — Вы были в Йемене до этого?

  'Нет.'