Разрывной прилив (ЛП)

  Конечно, он сильно ошибался. Сьюзен Карлайл сразу же приняла его, улыбнувшись Мартину и приветствуя его поцелуем в обе щеки. Она была ниже Лиз, с круглым приятным лицом, но без ярких глаз дочери. В ней не было сдержанности Лиз; на самом деле вместо этого была милая теплота и открытость. Они нашли ее на кухне маленькой георгианской сторожки, готовящей обед, который даже француз не мог упрекнуть: домашний паштет, салат из помидоров и базилика, французский и английский сыр и свежеиспеченный хлеб.

  Друг Сьюзен, Эдвард, тоже стал сюрпризом. Лиз объяснила, что, как и Мартин, он служил в армии офицером-гуркхом. Так что Мартин ожидал сердечного, самоуверенного персонажа с твердыми взглядами, высказываемыми стаккато.

  Вместо этого появился высокий, слегка помятый мужчина, который пригнулся, чтобы не удариться головой о косяк дверного проема кухни. На нем был штопаный свитер и вельветовые штаны, и, хотя осанка у него была военная, в нем не было ничего даже отдаленно стаккато. Во всяком случае, он казался немного застенчивым. Налив две порции крепкого джина с тоником, он вывел Мартина в сад, предоставив Лиз и ее матери следить за сплетнями. Там, в саду, через калитку Мартин увидел ряд за рядом страшных розовых кустов, аккуратно подстриженных и ощетинившихся цветами. Он вежливо указал на них. «Грозный», — сказал он.

  'Ты так думаешь?' — сказал Эдвард. — Не могу сказать, что сам люблю розы, а Сьюзен их терпеть не может. К счастью, они принадлежат питомнику.

  Мартин облегченно рассмеялся, и лед тронулся; к тому времени, когда они пошли обедать, между ними установилась связь, два бывших солдата, которые видели свою долю ужасных вещей. Но рассказы Эдуарда о его армейских днях были беззаботными: тайник со сливовым бренди по пути на Фолкленды, от которого у всего его полка было похмелье на два дня; бродячий цирк, состоящий преимущественно из гномов, появившийся из ниоткуда во время патрулирования на границе с Северной Ирландией.

  В тот же вечер они отправились в деревню недалеко от Бауэрбриджа на концерт камерной музыки, проходивший в актовом зале начальной школы. Они сидели на металлических складных стульях и вежливо слушали, как с мучительной медлительностью играли «Форельный квинтет» Шуберта. В перерыве, когда они встали, Эдвард твердо сказал: «Я думаю, мы заслужили за это награду», и ловко провел их мимо столов, предлагающих яблочный сок, затем через улицу, чтобы перекусить в пабе.

  Позже, вернувшись в Бауэрбридж, они все болтали до полуночи. В какой-то момент Эдвард описал две недели, которые он провел на маневрах в Арктике, где его и его людей преследовал белый медведь. «Но, знаете, нам там никогда не было очень холодно — термоодеяла творят чудеса. На самом деле, самой холодной, какой я когда-либо был, была зима в Косово…»

  «Я был в Косово, — сказал Мартин. И они обнаружили, что на самом деле пересекались во время своих визитов в эту раздираемую конфликтами страну, даже были знакомы с несколькими из тех же наблюдателей ООН, базировавшихся там в то время. Потом выяснилось, что Эдвард и Сьюзен недавно отдыхали в Керси, недалеко от Каора, где до развода Мартин и его бывшая жена владели небольшим коттеджем на берегу реки. К тому времени, когда все легли спать, он чувствовал себя так, как будто он был среди старых друзей. Он мог видеть, что Лиз была довольна тем, как легко они все поладили и как много они смеялись.

  Это было то, что он больше всего запомнил в эти выходные – смех, а затем прогулку, которую они с Лиз совершили вдоль берегов реки Наддер в воскресенье днем. Она показала ему свои любимые места и место, где она в детстве сидела, наблюдая, как ее отец ловит рыбу. Никто из них много не говорил, но Мартин чувствовал, что Лиз позволяет ему проникнуть в свое прошлое — и в свои самые сокровенные воспоминания.

  На все выходные они оставили свою профессиональную жизнь позади, хотя был один момент, когда работа мимолетно давала о себе знать. В воскресенье утром они сидели на небольшой террасе, и, пока Лиз и ее мать читали газеты, Эдвард говорил с Мартином о своей работе в благотворительной организации, которая проводила операции по улучшению зрения слепых людей в странах третьего мира. Когда он упомянул персонал в Момбасе, Лиз резко подняла глаза от журнала «Санди таймс». — Вы когда-нибудь имели какое-либо отношение к благотворительной организации UCSO? спросила она.

  Эдвард покачал головой. «Не профессионально. Я был знаком с его директором. Парень по имени Блейки. Его жена дружила с моей несколько лет назад — он был командирован в Германию, когда мы были там.

  — Вы не поддерживали связь?

  — Я с его женой, но они больше не вместе. Плохое шоу.

  Сьюзен Карлайл вмешалась: «Эдвард имеет в виду, что Дэвид Блейки вел себя ужасно».

  — Ну-ну, Сьюзен. В таких историях всегда две стороны. Так или иначе, солнце зашло за рею, по крайней мере, во Франции. Кто хочет бокал вина?