Разрывной прилив (ЛП)

  Он оборвал ее поднятой рукой. — Выслушай меня, если хочешь, Элизабет. Если у нас есть кто-то на борту, конечно, с прямой связью, он сможет сразу предупредить нас о нападении — если оно произойдет. У нас будут военно-морские силы по всему району, которые смогут быстро выдвинуться — у пиратов нет шансов уйти. Тогда мы узнаем, о чем идет речь и кто является источником утечки информации в UCSO».

  Этот план по-прежнему казался Лиз чем-то вроде авантюры в духе Джона Бьюкена, которая наполняла прошлую историю МИ-6 и которая, по ее мнению, редко достигала своей цели. Ее скептицизм, должно быть, ясно отразился на ее лице. — Я вижу, вы сомневаетесь в этом, — серьезно сказал Фейн, — но каков риск?

  Во-первых, чью-то жизнь, думала Лиз, глядя на него и вспоминая, что случилось с Марией, его последнюю попытку внедриться в агента. Мертвая девушка, казалось, придавала ему все значение налогового вычета — что-то, что нужно списать.

  Фейн продолжал: «Послушайте, простая истина в том, что если мы не возьмем на себя эту операцию, это сделают американцы».

  'Американцы? Какое они имеют к этому отношение?

  — Уже довольно много. Он выглядел слегка застенчивым. — Вы были правы насчет главы афинского офиса — он бывший сотрудник Агентства. Внезапно Лэнгли начал интересоваться тем, что раньше считалось узким греческим делом. Это подпитывает их растущую озабоченность по поводу Сомали».

  — Какое это имеет отношение к тому, чтобы посадить кого-то на борт «Аристида»?

  — Просто так: если мы этого не сделаем, это сделает Лэнгли. И я уверен, что ни один из нас не хочет, чтобы это произошло.

  Она не ответила сразу. Фейн был прав, думая, что для ЦРУ было бы катастрофой, если бы он взялся за это дело. Сейчас было не время для подхода «бомбы прочь».

  Но альтернатива Фейна, заключавшаяся в том, чтобы взять на борт офицера Шестерки, была столь же неприемлема для Лиз. Тогда акцент будет сделан не столько на обнаружении каких-либо связей между бирмингемской мечетью, Аль-Каидой и Сомали, сколько на приключениях против пиратов и… ну, в конечном счете, цинично подумала она, на прославлении собственной славы Фейна. Нет, спасибо, подумала Лиз.

  Она сказала: «Я согласна, что мы не хотим, чтобы американцы захватили власть. Но я не думаю, что на борту должен быть кто-то из ваших людей.

  'Почему нет?' — спросил Фейн с оскорбленным видом.

  — Потому что если кто-то и собирается это сделать, то это должен быть один из нас. Прежде чем он успел возразить, она продолжила: «Если на борту есть люди, которые находятся в сговоре с пиратами, велика вероятность, что это будут британцы, маскирующиеся под пакистанцев». Она рассказала ему, что Пегги узнала о шести членах экипажа, пропавших без вести во время предыдущего рейса «Аристида». Она продолжила: «И мы, очевидно, находимся в лучшем положении, чтобы обнаружить их. Мы уже изучаем мечеть в Бирмингеме, которую посещал Амир Хан. Мы думаем, что именно там его завербовали, чтобы он делал то, для чего его отправили в Сомали. Возможно, все это связано между собой. В любом случае, это в нашем залоге. Так что, кого бы мы ни поставили на Аристида, он должен знать подробности нашего расследования и быть с этой стороны реки.

  Она указала в окно. «Возможно, низкий этаж, но вид отсюда кажется мне довольно ясным».

  Глава 42

  В афинском офисе UCSO шок от смерти Марии Галанос начал проходить, сменившись атмосферой гнетущего уныния. Обычное приподнятое настроение греческих девушек померкло, а мистер Лимонидес стал еще более замкнутым. Кэтрин Болл должна была прибыть из Лондона на следующий день, и Митчелл Бергер надеялся, что ее энергичный профессионализм поднимет настроение и вернет их в нормальное русло.

  Клод Рамо вернулся после десятидневного пребывания в Руанде, и Бергер пытался следить за ней — непростая задача, поскольку она явно считала офис просто удобным местом, куда можно было заглядывать время от времени, когда ей это было удобно. Чем больше он думал об этом, тем менее вероятным казалось, что Клод Рамо был источником утечки о поставках UCSO. Сообщник, возможно, но не главный двигатель. Во-первых, она недостаточно находилась в стране, не говоря уже о офисе, чтобы знать в деталях, что происходит, или следить за судовыми манифестами.

  Нет, очевидным подозреваемым был вовсе не кто-то в офисе. Подозрения Бергера теперь сосредоточились на экспедиторе Мо Миандаде. Исходя из этих подозрений, он последовал за Миандадом на прошлой неделе, когда тот вышел из офиса UCSO ближе к вечеру после одного из своих регулярных визитов к мистеру Лимонидесу. Когда Мо сел в автобус, Бергер остановил проезжающее такси и, к явному удовольствию таксиста, велел ему следовать за автобусом. Они остановились и тронулись с места, следя за автобусом, который проехал около двух миль по городу, пока Бергер не увидел выходящего Миандада. Таксист был разочарован, когда Бергер выскочил и расплатился с ним. Он спросил, не следует ли ему медленно следовать за ним, готовый на случай, если он снова понадобится, но Бергер велел ему уйти.