Разум

— Перекопаю сад, у меня здесь друзья… и вообще… А ты не хочешь?

— Нет, — сказала Бланка, — мне уж незачем снова выходить замуж.

Какое-то время спустя я видел их в саду. Яно оглядывал деревья, Бланкино заявление задело его за живое, но и родимый дом тоже не последняя спица в колеснице. В тот вечер он был и у нас. Потом мы не виделись год — тем временем он женился на Уршуле.

Уже улегшись в постель, я подумал о своем друге и позавидовал ему. Сколько забот свалилось бы на меня, реши я снова жениться! У новой жены, будь это молодая девушка, наверняка были бы большие запросы. Возможно, она охотно и пошла бы за меня, но по любви ли? Она заполучила бы мужа без боя, по существу, продала бы себя, а со временем приходила бы от этого в ярость и старалась бы чем-то вознаградить себя.

Если в семье нет согласия, но все-таки супруги не хотят расходиться, между ними должны выработаться отношения четкой соподчиненности. И хотя для многих неприятна мысль, что не они будут верховодить в семье, на самом-то деле подчиненному лучше, он и есть победитель. Однако молодая жена не годится для первой роли, и это поставило бы меня перед сложной задачей, мне пришлось бы все время приказывать, руководить и объяснять, короче — стать учителем.

А самое сложное — заделаться отцом, снова обзавестись маленькими. Ждать еще пятнадцать лет, что из ребенка проклюнется…

Такие мысли и опасения не что иное, как признак безумия.

Яно Годжу такие мысли не одолевают, о смерти он не задумывается, он сильный. Ему ясно все. Уршула, конечно, не тот случай, о котором я говорю. Она вышла за него не по расчету. Он так долго домогался ее, так долго преследовал, что она наконец сдалась. Ей и во сне не снилось, что однажды она станет женой Яно Годжи. Я со всей ответственностью могу сказать, что она не приложила ни малейшего усилия, чтобы добиться Яно.

И все-таки я решил написать своей курортной приятельнице. Чтобы оживить обстановку курорта, я надел перстень с синим квадратным камнем, уже упомянутый лазурит, ибо там я носил его ежедневно.

Когда в прошлом году дочь стала учить геологию, мне захотелось порадовать ее в день рождения, и я купил ей коллекцию из двадцати четырех полудрагоценных камней, чтобы она могла в любое время и своими глазами рассматривать те из них, что проходят в школе. С одной стороны камни тонко отполированы, с другой — шероховаты, но основная часть в натуральном виде — под лупой можно прекрасно разглядеть зернистость породы. Под номером четырнадцать там большой кусок лазурита. У него иная синева, чем у моего перстня. Он скорей ультрамаринового цвета, а по краям — вкрапления какой-то светлой породы, должно быть кварца. Кстати сказать, в этой коллекции есть гораздо более красивый камень — амазонит. По учебнику ему положено быть синеватым, а этот совершенно зеленый. Мой наилюбимейший цвет. Прежде мне казалось смешным и примитивным, если кто-нибудь рассказывал о своих излюбленных цветах. Но сейчас, разглядывая эту коллекцию, я всегда прикладываю зеленый амазонит к пальцу — представляю себе, какой получился бы из него превосходный перстень. Рука с ним сразу же озаряется каким-то особым успокаивающим отсветом. Синий лазурит яркий и дразнящий, как студеная вода или холод в соседней комнате, тогда как этот амазонит словно тихий домашний уют. Он напоминает мне детские волчки, разрисованные разноцветными красками, — крутясь, они создают удивительные цветовые гаммы. Такой цвет, как у моего амазонита, живет в моем подсознании — что-то такое же зеленое было у меня в детстве, только не помню что. Ради этой зелени в конечном счете я и отобрал у дочери эти камни. Сказал, что она все равно не интересуется ими, что они у нее валяются где-то, а я, мол, хочу выучить наизусть их названия. Признаюсь, сыграла тут роль, наверное, и моя жадность. Возможно, покупая их, я думал прежде всего о себе.

Итак, надеваю я свой перстень, рассматриваю эти камни — и как раз в ту минуту, когда в руках у меня жадеит, камень, немного похожий на амазонит, слышу женский голос. Уршула.

Я вышел, чтобы отогнать от двери собак, и ищу глазами Яно. А Уршула говорит:

— Яно здесь нет? Не знаешь, где он? Его всю ночь не было.

— Я был дома. Заходи, — приглашаю ее, не отставляя ногу от конуры, куда загнал обоих псов — не всегда мне такое удается, но сегодня послушались — лень одолела.

Уршула вошла в дом, я выпустил собак и последовал за ней.

— Где твоя жена? — спрашивает Уршула.

— Где-то в городе, по магазинам шляется, — отвечаю.

Уршула села, оглядела стены и говорит:

— Ну и житуха у тебя. Послушай, не зашел бы ты к Годжам. Может, они что знают о Яно. Я туда не хожу. Они дома?

Я закурил сигарету и побрел к соседям.

Уршула вдогонку:

— Не говори, что я здесь!

На улице я заметил машину Яно, а из окна выглядывал старый Годжа: Уршулу наверняка видел. Я поздоровался с ним, а когда подошел совсем близко, потихоньку спросил:

— Яно нет? Уршула ищет его.

Годжа жестом позвал меня в дом. На дворе пожал мне руку и сказал:

— Примерно месяц, как его не было. Где он может быть?

— Не знаю. Пойду скажу ей.