Разум нужен всем

– А что с ним?

– Ничего, мы придумали ему болезнь, и её доктор подтвердил. А этот хрен тюремный – начальник тюрьмы на своём горбу притащил его сюда.

– Зачем ты его сюда определил?

– Да, был у нас с ним ранее разговор, вот я и захотел его продолжить.

– О чём это вы с ним говорили? И вообще, о чём можно говорить с убийцей?

– Он мне пудрил мозги с каким-то выскользнувшим из его рук делом, но, до сих пор он не потерял интерес к нему. Теперь я понимаю, что он говорил о том самом….

– Мыслетроне?

– Вот именно, о нём.

– А надолго он здесь застрял?

– Полтора десятка ему вклеили.

– Тогда о чём он может мечтать? За это время Анастас таких дел наделает, что может быть, тогда и тюрем не будет.

– Что значит, не будет? А братву нашу куда? В расход что ли?

– Всех перевоспитает, переделает.

– Тоже мне воспитатель! – Михаил прекратил на минуту эту затянувшуюся беседу, а Володя рассматривал лежащего рядом Лютика.

– А ты тоже с ним? С Анастасом.

– Мой брат Серёжа вместе с ним, и он много рассказывал, когда мы были ещё не в ссоре.

– Вы поссорились?

– В общем-то, нет, но, отношения немного испортились.

– Это хорошо.

– Почему? Мне бы хотелось снова быть с ним вместе, – чувства Володи к брату менялись на ходу: неустойчивая, необъяснимая натура была у Володи, мнения и мысли его вращались быстро под влиянием сиюминутных обстоятельств!

– Ты будешь со мной, Вовчик. Раз судьба свела нас на чужой планете, то на родной-то Земле нам сам бог велел быть вместе.

– Ладно, ты мне, в общем-то, нравишься, только вот с прошлым надо завязывать.

– Прошлое осталось в прошлом, – загадочной фразой подвёл итог разговору Михаил.

– А сколько тебе ещё осталось?

– Думаю, не много.

– Отлично, значит, скоро встретимся в натуральном виде.

– Встретимся, Вовчик, обязательно.

– Ну, пока, я домой!

– А я уже дома, бывай.

Володя снова, по тому же энергетическому каналу мгновенно перенёсся к себе в комнату, на любимое кресло.

Никто не заметил отсутствия Владимира – дома никого не было. Тело его ожило, приняло нормальную, сидячую позу.

«Вот с этим человеком можно поговорить нормально, – думал Вова, – он не зазнаётся, не поучает, всё говорит, как есть. Хоть, он и старше меня, но, может быть, мы будем друзьями».

38

Утро забрезжило слабым серым светом. Сквозь решётку и грязные стёкла окна пробивались первые проблески дня. День начинал прибавляться, и там, за окном, всё жило ожиданиями: конца морозов, тёплых весенних лучей солнца, прилёта птиц. Только здесь, в лазаретной палате, всё оставалось без изменений. Утренние подъёмы, осмотры, внушения и давно надоевшие лекции доктора. Потом баланда из чёрного тюремного котелка и тоскливая тянучка времени.

– Ну, как, Лютик, тебе здесь больше нравится? – спросил Михаил, когда санитар вышел из палаты.

– Мне везде нравится. Жизнь люблю и жить хочу. По-настоящему, с риском!

– Ну, здесь риску хватает. Каждый день укол в задницу! А что там тебе вольют? Никто не скажет.

– Я чувствую, что после этих уколов мне блевать хочется.

– Вот. Я и говорю, что жизнь полна неожиданностей.

– Хватит, Косолапый, не трави душу. Давай, лучше, рассказывай, какие у тебя дела с Анастасом?

– Да, вот решили они жизнь на Земле переделать. Всех, и нас с тобой во фраера превратить.

– Ну, уж нет, не быть этому никогда. Не хочу быть зачуханым фраером. Лучше здесь подохнуть.

– Подохнуть здесь – не проблема. Но, лучше всё-таки жить, – не понятно, к чему клонил разговор Михаил.

– Ты называешь это жизнью?

– Нет, это не жизнь, а вот там, за окном – настоящая житуха.

– Ещё раз спрашиваю, что тебя связывает с Анастасом?

– Дружба, Лютик. Дружба до гроба, – решил поиздеваться Миша над своим соседом.

– Не дружить с ним надо, а использовать.

– Ты это о чём, Лютик?

– А всё о том же. Одинцов – хлюпик, но, он – голова! Ты сам знаешь, что с ним можно дела творить.

Каждый из собеседников гнул свою линию, неизвестную другому. Лютый вспоминал события двухгодичной давности, и прошлые намерения не давали ему покоя. Он пока ещё не знал как, но всё время думал и надеялся осуществить наполеоновские планы, используя Анастаса и его прибор. А тут подвернулся счастливый случай – знакомство или дружба сокамерника Михаила с самим Одинцовым. И разговор Лютый вёл в таком тоне, чтобы не спугнуть Михаила, а использовать его для осуществления своих целей.