Разум в тумане войны. Наука и технологии на полях сражений

Всемирная паутина во многих отношениях стала новой территорией войны. В пугающем размышлении о кибервойне Крис Демчак, профессор кибербезопасности Военно-морского колледжа США, выдвигает предположение, что мы вступили в эпоху «демократизации глобального преследования». Киберпространство, «целиком и полностью созданное человеком, принадлежащее человеку, поддерживаемое человеком, обновляемое человеком, контролируемое человеком, защищаемое человеком и разрушаемое человеком», сделало насилие более простым делом. Оно «нивелировало три традиционно труднопреодолимых системных препятствия для преследования, а именно: масштаб, близость и точность»[431].

Война в прошлом требовала ресурсов для организации и снабжения армий, преодоления больших расстояний для ведения активных боевых действий, а также для сопутствующих исследований, технологий, производства и обучения. Теперь, с появлением кибертехнологий войны, потенциальные атакующие могут обойтись ограниченными ресурсами и малым числом людей и безнаказанно нападать на кого угодно где угодно. «Характеристики открытого глобально, не знающего ограничений, непрозрачного киберпространства не только создали больше богатства, но и демократизировали преследование чужаков по собственному усмотрению при слабом или отсутствующем государственном или общественном контроле, который обуздывает аппетиты или ограничивает успех». Эта «виртуальная анархия» Всемирной паутины, отмечает ученый, «привела не к войне в нашем привычном понимании, а к конфликту промежуточного характера между миром и войной, в котором участвуют не только государства, но и любой, кто имеет доступ, время и минимально необходимое оборудование»[432].

Кибервойна не требует солдат, одетых в военную форму, видимых всем вторжений или физически очевидной военной мощи. Она больше похожа на запутанную системную борьбу, «в которой… могут требоваться годы на развертывание кампаний, по большей части скрытых путем многоуровневого обмана, и медленное, глубокое системное истощение противника, а не на идентифицируемые, понятно откуда исходящие, прямые физические удары. Это состояние не мира, но и, определенно, не традиционной войны» меняет характер противоборства в обозримом будущем. Киберпространство в настоящее время представляет собой «чреватую конфликтами среду, пронизывающую глобально критически значимые системы любого подключенного общества». Ссылаясь на традиционную идею государственного суверенитета и независимости, более или менее завершившую Тридцатилетнюю войну в 1648 году, Демчак предсказывает появление новой Кибервестфальской системы для управления всемирной сетью. Она также считает, что важность этой сети для национального суверенитета не вполне осознается и понимается. Обращаясь к довольно простой форме технологического детерминизма, она выдвигает предположение, что киберпространство в настоящее время присоединяется к другим технологиям, трансформировавшим войну в прошлом, – от «стремени, большого лука, пороха, парового двигателя, телеграфа, радиолокатора до ядерного распада»[433].

Министерство обороны определяет Всемирную паутину как территорию, эквивалентную с точки зрения безопасности традиционным территориям – земле, морю и космосу. Однако военные теоретики и ученые не могут прийти к согласию в вопросах справедливой войны и кибератаки. Физическое вторжение с участием войск, по общему согласию, является законным основанием для военной контратаки. Сила и насилие – оправданный ответ. Однако, если кибератака отключает банковскую систему страны, вызывая хаос, и если ее можно проследить до исполнителей в суверенном государстве, будет ли физическое вторжение законной реакцией пострадавшей страны? Бомбардировка? Что, если эта атака подрывает демократические институты, манипулируя результатами выборов или общественным мнением? Атаки на демократию в действительности происходят по всему миру. Агрессоры, использующие такие методы, сознают, что, контролируя выборы и общественное мнение, можно влиять на жизнеспособность государства. Новые технологии раздвигают рамки существующих законов и теорий и, по мысли Демчак, могут даже привести к новому пониманию современного государства, его власти и независимости.

Профессиональные технические знания сегодня глубоко милитаризованы, и выхода нет – ни для профессионалов, ни для ученых, ни для политиков, ни для общественности. Начинание, прямо связанное с благополучием человечества, причиняет людям одновременно преднамеренный и реальный ущерб громадного масштаба, причем не вследствие личного выбора, а в силу структуры. Во введении я говорила, что насилие занимало центральное место в системах знаний XX века, что поле боя стало в этот период важнейшей полевой лабораторией и что раны, которые я рассматриваю (экспериментальные ранения, запротоколированные в официальных документах) являются свидетельствами одновременно природы и истории. Они помогают нам понять, как мыслили люди, причинявшие их, в каких мирах они жили, какие проблемы считали серьезными.