Разведчики

И на фронте случалось, и после войны приходилось… Но редко. Большинство людей, с которыми меня сталкивала жизнь, были нормальными и порядочными. На фронте отношение к евреям было разным, в основном неплохим… Но надо принять во внимание, что на передовой явные «жидобои» старались в открытую свою личную ненависть к евреям не проявлять по одной простой причине: у всех оружие в руках и нервы на крайнем пределе, заранее иди знай, кто в бою первым свой затылок хоть на секунду покажет. Счеты сводили между собой уже в следующей атаке…

Я никогда не скрывал, что я еврей, но мне на фронте встречались некоторые, те, кому фамилия позволяла, которые старались скрыть свою еврейскую национальность. В роте автоматчиков со мной служил Чернов, боец с типичной внешностью, который отрицал, что он еврей. Но когда его смертельно ранило и мне пришлось его перевязывать, то я увидел у него на руке татуировку, имя жены: «Ида», и все понял…

После боев на Висленском плацдарме рота «ДШК» несла потери?

Человек двадцать убитыми… Были потери в Познани, несколько расчетов мы потеряли на Зееловских высотах, где наступали на левом фланге. Тогда, например, погибли полностью два расчета, составленные из «кадровых дальневосточников».

В берлинских боях нам достался район Кепинек, это промышленный пригород, в центре которого находился железнодорожный узел. Рота участвовала в этих боях в пешем строю, «ДШК» на «катках», к каждому пулеметному взводу прикрепили по паре ранцевых огнеметчиков и по десятку автоматчиков. Я командовал сводной штурмовой группой, и скажу честно, что в Берлине я получил настоящее удовольствие от наших действий.

Мы забрасывали гранатами окна домов и подвалов, из которых по нам вели огонь, потом зачищали пулеметным огнем и огнеметами все строения от отстреливающихся до последнего патрона немцев, и набили мы там столько «фрицев», что сами себе удивлялись. Очень грамотно работали… Но в условиях ближнего уличного боя расчеты оставались неприкрытыми, и любое попадание фаустпатрона в «ДШК» или опытный снайпер в доме напротив означали гибель пулеметного расчета.

Помните, я вам рассказывал про наглого «урку» из взвода Семенова, бывшего штрафника? Так он в Берлине заменил выбитый расчет, раненых пулеметчиков оттащил в безопасное место в сторону, и сам, в одиночку, повел огонь по противнику, и за этот геройский поступок был награжден орденом Красной Звезды.

Были еще так называемые «небоевые потери». Захватили вокзал, а на путях стоит цистерна со спиртом. Дали по ней несколько очередей из автоматов, спирт захлестал из пулевых отверстий, только успевай подставлять каски и котелки, но одному этого показалось мало, он, уже пьяный, полез сверху на цистерну, открыл люк и упал с котелком в руках внутрь цистерны, задохнулся от спиртовых паров и утонул…

Захар Евсеевич Красильщиков в послевоенные годы

Возле Познани был захвачен большой аэродром, на котором стояли целехонькие «Юнкерсы» и «Фоккеры», у немцев не было горючего, чтобы поднять свои самолеты в воздух, а уничтожить технику они не успели. Здесь моя рота также понесла потери…

Есть несколько «общих» стандартных вопросов. Как кормили бойцов и офицеров в роте «ДШК»?

Нормально кормили… Я когда роту под командование принял, то сразу вызвал к себе нашего старшину, украинца из города Мглин, земляка моего отца. Я предупредил старшину: «Узнаю, что ты хоть крошку с солдатского котла украл, сразу отправлю в пехоту»… После этого разговора старшина старался накормить личный состав, как положено, по полной норме… Даже на ужин рисовой кашей с мясом умудрялся накормить бойцов, а это уже считалось «высшим пилотажем».

В сорок втором были недолгие голодные периоды, когда приходилось переходить «на подножный корм». Один раз политруки бросили клич: «Поможем продовольствием блокадному Ленинграду!», мы добровольно отказались от части своего пайка и всю дивизию стали кормить одной ненавистной ячей и урезанной пайкой хлеба, а потом мы перешли в наступление и «кормились трофеями»… В окружении под Харьковом довелось голодать и еще месяц-другой после него, весной под Курском…

«Наркомовские сто граммов» нам выдавали исправно, кроме того, например, в роте автоматчиков 100–150 граммов водки нам обычно давали перед каждым боем.

Офицеры получали раз в месяц доппаек: две коробки крабовых консервов или две банки тушенки, плитку шоколада, иногда еще давали яичный порошок и добавочную норму сахара. Табачное довольствие для офицеров: папиросы «Беломорканал» или «БНЗ» («Бери Нахал Закуривай»), но я не курил и свой пайковый табак отдавал Семенову.

С «особистами» приходилось на фронте сталкиваться?