Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны

Каждый год 26 августа я уезжал в Сочи. Так завелось с Минска. Однажды я остался в Минске 27 августа — в свой день рождения. И вышла такая картина: Председатель едет на машине и видит, что в бюро пропусков стоит очередь. Он приезжает и спрашивает, а что там за очередь. Ему говорят, что у Красновского день рождения. Приехали все директора заводов, секретари парткомов, завмаги и т. д. А я всегда всех защищал — особенно директоров. Это были уважаемые люди Советской страны. К тому же мы были закадычными друзьями с Яськовыми, с Бартошевичем — первым секретарём горкома партии. Поэтому я всех их вытаскивал, иногда буквально из верёвки. Если что-то случалось, Бартошевич звонил мне: “Валера, зайди!” — а там было метров триста пройти от КГБ до горкома партии. — “Займись этим делом”. Я говорю: “Хорошо, нет проблем”. Когда я был председателем комиссии по жилью, у нас в управлении на очереди стояло только два человека. У евреев, которые выезжали за границу, я позабирал все квартиры. А дело было так. Однажды меня вызывает начальник минского управления и говорит: “Ты пьёшь с первыми секретарями, а квартиры кто выбивать будет?” Я отвечаю: “Вы знаете, сколько у нас в очереди стоит?” — “Но стоят!” — “Звоните хозяйственнику”. Он звонит, а тот ему говорит: “У нас всего два человека в очереди на получение жилья”. Начальник только рот открыл от удивления. А я всех секретарей райкомов партии знал и периодически навещал их. Под каждым из них сидел начальник райотдела КГБ, который знал всю их поднаготную. И мне кое-что рассказывал. Ну, например, один из секретарей в обеденный перерыв закрывался в кабинете со своей секретаршей и занимался любовью. Я ему один раз сказал, другой: “Валя, я тебя выгораживать не буду!” Но поскольку я их всё время защищал, а они понимали, что я про них много чего знаю, но ни разу не подставил никого из них, то они были мне благодарны. Собираются девять секретарей райкомов, первый вопрос — а где Красновский? Я у них всё время был десятым. Пили, конечно, безбожно. Но отношения были замечательные — поэтому я и не хотел ехать в Москву.

Это не говоря уж о директорах заводов. А заводы-то были будь здоров! Минский тракторный завод входит в восьмёрку крупнейших производителей колёсных тракторов в мире (около 10 % мирового рынка). В СССР трактор “Беларусь” был в каждой деревне, в каждом совхозе. Да и сейчас по России доля тракторов “Беларус” достигает 90 %. Я говорю Яськову: “Позвони директору завода и скажи, что я к нему приеду, чтобы он ко мне отнёсся гуманно”. Тот поднимает трубку и начинает орать на директора. Потом говорит ему: “Ну ладно, сейчас к вам Красновский приедет. Вы там поосторожнее с ним, он очень опасный человек”. А у этого директора Минского тракторного завода были проблемы. Я приехал к нему — и мы все их решили. Вот они все и пришли ко мне на день рождения. А уж если я чего-то просил — вообще вопросов не было. Сколько я людей поустраивал — родственников друзей, приятелей, знакомых. Всех не сосчитать. И все хорошо работали. Поэтому в горкоме партии я был свой человек.

Председатель Совета министров Белорусской ССР в 1985–1991 годах, затем председатель Совета министров Республики Беларусь в 1991–1994 годах Вячеслав Францевич Кебич в 1970‑е годы работал директором Минского станкостроительного завода им. С.М. Кирова, потом секретарём райкома. Затем он уехал в Москву и после возвращения в 1980–1985 годах стал вторым секретарём Минского горкома партии, потом заведующим отделом ЦК КПБ. Когда он был директором завода, он счёл за честь, когда я приезжал к нему на завод попариться в сауне — разве что не кланялся. А потом, когда стал вторым секретарём, повёл себя не очень хорошо. В 1991 году он вместе с Шушкевичем подписал Беловежские соглашения. А потом вообще взял и заложил меня Лукашенко. Этого я ему никогда не прощу. Я ему в глаза об этом сказал: “Зачем ты меня сдал?” Он конечно пытался выкручиваться, но это факт.