Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

В своём рассказе, который подшит к делу Кёлера-«Конрада» в РГАСПИ, сидевший с ним вместе в венской тюрьме Мейзель приводил такие детали: «Особенно тяжело страдал Конрад благодаря обвинений Цвифельгофера и, однажды, в тайной переписке он писал, что последний все снова доводит его до кровавого пота. Так как похоже для гестапо он был полностью бесполезным, совместную работу с гестапо он категорически отверг. В середине 1943 г. был переведен в концлагерь в Маухаузен, что в дальнейшем с Конрадом было – не знаю»[515].

И западные, и российские источники согласны, что «Конрад» был убит в том концлагере весной 1945 г.[516] Расходятся только детали. В материалах РГАСПИ указано, что это произошло в марте. В СВР считают, что жизнь «Конрада» оборвалась в апреле «за несколько часов до прихода американских войск»[517].

Судьбы. Эльза Ноффке и её родственники

Процитируем автора, знакомого с документами ГРУ: «[Эльза Ноффке] пропала, как и другие разведчики, которых Центр забрасывал на территорию Германии в 1942 г.»[518].

По рассказам И. Вольфрам, её отцу ещё в октябре 1943 г. в Москве лаконично сообщили, что Эльза не вернётся.

Во времена ГДР в одной из бывших камер Равенсбрюка висел портрет Ноффке с информацией о том, что её убили в ночь на 7 ноября 1943 г. (то есть на годовщину Октябрьской революции; это похоже на одну из идеологических натяжек; в 1991 г. все фотографии бывших коммунисток из Равенсбрюка были удалены). Но с тех пор обнародована, рассекречена новая информация.

В личном деле Эльзы Ноффке в фонде Коминтерна в РГАСПИ есть запись: «В 1943 г. Ноффке Эльза была арестована гестапо. Сидела в полицейской тюрьме в Берлине… В начале 1944 г. казнена»[519].

Однако, как следует из переписки SOE с НКВД, в конце мая 1945 г. Москва заинтересовалась и той информацией о судьбе «Никитиной»-«Поски», которую выяснили в Лондоне[520]. Освобождённая из концлагеря Равенсбрюк «Лиз» рассказала своим соотечественникам, что в последний раз видела подругу, которую знала как «Поска», 10 февраля не сорок четвёртого, а сорок пятого года. Та искала возможность получить европейский паспорт и просила связаться с «её друзьями», чтобы те сообщили о случившемся с ней её мужу[521]. Собственно, это и произошло: ведь в Лондоне Эльзу Ноффке знали под фамилиями «Новикова» и «Поска». Сообщение пришло (по крайней мере, в Лондон).

А ещё в тот день, 10 февраля 1945 г., Эльза сказала своей знакомой «Лиз», что её везут в Берлин[522]. Тайас считает, что на самом деле в ночь с 10 на 11 февраля её расстреляли в концлагере, а тело сожгли в крематории[523].

Сестра Эльзы Ноффке Альбин и её муж сгинули в репрессиях[524]. В частности, М.Е. Креппс был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в активном участии в антисоветской террористической организации и расстрелян 27 октября 1937 г. Посмертно реабилитирован 6 июня 1956 г. Место захоронения – Донское кладбище, могила № 1…[525]

Судьбы. Эрнст Ноффке

Пожалуй, из всех, о ком шла речь в этой главе, своей смертью умер только Эрнст Ноффке: 16 ноября 1973 г. в Восточном Берлине[526]. До этого он успел многое сделать. Хотя, конечно, не всё так просто.

Как рассказывает И. Вольфрам, у отца были очень сложные отношения с руководством вновь образованной ГДР, и даже в Восточную Германию он смог вернуться из СССР лишь в январе 1952 г. Там он поступил на работу в Издательство литературы на иностранных языках. В 1960 г. его приняли в пресс-службу Совета министров ГДР, в 1965 г. он стал научным сотрудником в Университете экономики в Берлине-Карлсхорсте. А до этого в Советском Союзе…

Во время войны Ноффке был зачислен в так называемый 99-й Институт Коминтерна, который занимался обработкой немецких солдат на передовой, а потом – военнопленных[527]. Суть дела в своих мемуарах описывает выпускник Кушнаренкова В. Леонгард: «В первые месяцы войны, когда немецкие армии продвинулись до Ленинграда и Москвы и заняли большую часть Украины, Коминтерн в сильной степени утратил свое значение. В начале 1942 г. это положение изменилось. Немецкая армия была отбита от Москвы и застряла под Ленинградом. Это дало Советскому Союзу возможность передохнуть и использовать эту передышку не только для формирования новых воинских частей, но и для наступления в политическом плане. Большую роль играла политработа, проводившаяся в лагерях военнопленных. […] Политработой в лагерях военнопленных руководили большей частью работники Коминтерна. Таким образом Коминтерн отнюдь не был отставлен с начала войны, как нечто бесполезное, но, наоборот, с начала 1942 г. получил новые задания»[528].

По рассказам И. Вольфрам, отец и сам не раз выезжал на фронт, где через громкоговоритель призывал солдат вермахта сдаваться. Не исключено, что именно на призывы Эрнста Ноффке отозвались двое из четырёх «ледорубов», о которых речь пойдёт через главу. Но прежде расскажем о новых открытиях в отношении группы «Тоник», о загадочном «Горелове».