Разведотряд

«Ist verschwunden… Ast…» – подумал оберлейтенант Габе, мгновенно и как-то бесповоротно потеряв русского из виду. – «Пропал, сука…»

«Пропал… сука… – подумал и старший лейтенант Новик, и тоже о Войткевиче. – И следы замёл, и ушёл…»

– Пошли, – раздалось за его спиной чуть слышно. – Тихо-тихо… – прошептал Яша и отвёл в сторону ствол шмайсера, вскинутый ему навстречу.

– Почему ты его не привёл? – неохотно опустил ствол, отливавший вороньим пером, Новик.

– Там засада…

– Что-то я никого не видал, – с сомнением оглянулся на дуб старший лейтенант.

– Сейчас увидишь… – проворчал Войткевич, озабоченно разглядывая фосфорные метки циферблата.

– А где?.. – начал Новик.

Войткевич перебил:

– Как ты думаешь, две минуты прошло? – и без перехода неожиданно выкрикнул, гортанно туша согласные: – Achtung, Partisanen!

И опять негромко пояснил Новику, будто только это и нуждалось в пояснении:

– Немцы – слабые фантазёры…

Саша успел только увидеть, как на поляну, прошитую косыми лучами луны, так кстати выглянувшей из облачного пепла, высыпали тёмные юркие фигурки, жмущиеся к камням и могучим корням. И почти тотчас же полыхнула огненная вспышка, разбив каменный циферблат поляны чёрными и золотыми клиньями…

Глава 14 Смотри, кто ушёл…

В отряде, шесть часов спустя

То, что с начальником абверкоманды армии Манштейна Карлом-Йозефом Бреннером Яков говорил, как со старым знакомцем, не слишком развеяло сомнения Новика. Тем более что старого своего знакомого Яков Осипович предусмотрительно отправил на тот свет, да ещё и таким странным образом. «Адская машинка» с часовым механизмом, конечно, не бог весть какая техническая новинка, но в распоряжении партизан даже не предвиделась…

– Каким образом? – вынув из-под тулупа всклокоченную голову, переспросил Войткевич со своей обычной, ехидно-снисходительной улыбочкой, и, сбросив босые ноги с лежака на пол, заваленный сосновым лапником, кряхтя, полез под лежак.

С минуту Саша с недоумением рассматривал зад лейтенанта-штрафника, обтянутый уставными трусами выцветшей чернильной синевы. Наконец Войткевич подался назад, волоча за собой пропыленную противогазную сумку.

– Вот… – осторожно положил он на стол маленький, с ладонь, свёрток коричневой парафиновой бумаги, и с ещё большей осторожностью развернул. И даже отбросил протянутую руку Новика: – Куда по копанному!.. Штучки немецкие, а ты к ним как Левша к блохе иноземной… с кувалдой.

В свёртке оказался клок грязной ваты, а в нём – несколько серебристых стержней, штуки четыре, похожих на обыкновенные новогодние фейерверки. Изнутри свёрток, действительно, топорщился чёрным типографским оперением фашистского орла над надписью «Achtung! Gefährlich!»

– Шпионские штучки? – невесело как-то усмехнулся Новик. – Значит, не врал Стеша…

Не на первом же допросе, но как только узнал о намерении Войткевича и Новика взять его на встречу с Бреннером, Стеша – адъютант гауптштурмфюрера Стефан Толлер – сообщил под большим секретом… Как он выразился, «Ohne Stenografie – без стенографии», покосившись при этом на радистку, исполнявшую обязанность секретаря.

Сообщил, что есть, есть-таки, в разведотряде немецкий шпион.

– Кто именно?

– Vom Rüssel ist nicht hinausgegangen… – замотал головой пленный.

Кроме клички Ketzer, Еретик, Стефан ничего не знал наверняка.

Сообразив, куда клонит Новик, Яша, как всегда охотно, подхватил и развил тему:

– Ага, при помощи этих фитилей я должен был в ночь на 22 июня заминировать Ровенский горком, исполком, две казармы и аккордеон Будённого, буде такая возможность…

– А аккордеон зачем? – рассеянно спросил Новик, с любопытством разглядывая серебристые стержни. – Тем более новогодним фейерверком… – добавил он недоверчиво.

– Тебе аккордеон жалко? – иронически повёл бровью Войткевич. – Фейерверком… Почти угадал. Только они не сыплют во все стороны весёлыми праздничными искорками, а наоборот, шухерно и подло тлеют, окисляются, если быть точным, а потом…

– Как, как? – поморщился Новик. – Тлеют?

– Вредительски, – пояснил Яша. – Видишь насечки? – он сунул один стержень под нос Новику. – От одной до другой насечки эта гадина тлеет ровно минуту. Всего – десять. Отломил сколько тебе нужно, скажем, минуты три, сунул в тротиловую шашку или в другой какой динамит – и беги за сарай…

– А остальное?

– Остальное тоже истлеет, – с видимым сожалением развёл руками Войткевич. – Процесс начинается сразу, как только нарушено серебристое покрытие этих… «Den thermischen Zünder – термических запалов», – подумав, уточнил Яша. – Поэтому и держу в противогазе, в коробке фильтра, чтоб никто ненароком не поцарапал. Что оно такое, так и не спрашивай… – продолжил Войткевич, бережно заворачивая запалы в вату и непромокаемую бумагу. – Название сам придумал только что.

– А если серьёзно?