Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки

Они молча посмотрели друг на друга, а затем повернулись ко мне, чтобы узнать мое мнение. «В данный момент, — сказал я, — когда наши румынские союзники собираются вступить в войну на нашем южном фланге, фюрер, вероятно, хочет убедить маршала Антонеску в том, что такие попытки против его власти больше не повторятся. Возможно, он хочет перевернуть эту темную страницу в наших отношениях, и, без сомнения, это дело будет приписано интригам Советского Союза. Кроме того, это дело должно быть хорошо известно румынской общественности. Я не помню, принимали ли в нем участие коммунисты или нет, но предложение фюрера может быть эффективным только в том случае, если окажется, что они действительно участвовали».

Гиммлер временно приостановил решение этого вопроса, и мне дали понять, что я свободен. Я ушел и начал размышлять, как наилучшим образом приступить к своему заданию. В моем департаменте имелись большинство необходимых мне доказательств, но я решил также обратиться к Мюллеру, который в ответ на мою просьбу приказал всем начальникам отделов предоставить мне любые документы, которые мне могли бы понадобиться.

Был уже конец дня, когда я вернулся к себе на службу. Я отдал необходимые распоряжения, и через полчаса папки с документами начали ложиться на мой стол. Я сидел перед огромной стопкой бумаг, и мне потребовалось некоторое время, чтобы набраться храбрости начать работать с ними. К ночи я уже отобрал самый важный материал, который забрал с собой домой, чтобы поработать над ним в тишине и покое.

Ночью мне несколько раз звонили Гиммлер и Гейдрих. (Оба они всегда точно знали, в котором часу я уехал со службы и где со мной можно связаться в тот или иной момент.) Гиммлер заставлял меня нервничать. Как только Гитлер задавал ему вопрос или говорил что-то, тот бежал к телефону и бомбардировал меня вопросами и советами: «Шелленберг, фюрер хочет, чтобы это было изложено таким образом… и не слишком углубляйтесь в детали, просто опишите методы русской разведки…» и так далее. (Я упоминаю об этом только для того, чтобы показать, до каких крайностей может дойти централизация при тоталитарной системе.)

К счастью, я был хорошо знаком с большей частью материала, так что сумел выполнить это задание за выделенное мне короткое время. Доклад был принят без каких-либо изменений, и воззвание Гитлера к немецкому народу было опубликовано 22 июня 1941 г., оно заканчивалось судьбоносными словами: «Народ Германии, в этот самый момент совершаются военные передвижения, которые по размаху и массовости превосходят все, что когда-либо происходили в мире».

Возникли огромные трудности с маскировкой нашей мобилизации с целью скрыть ее от русских. И не самыми маленькими из этих трудностей были продолжавшиеся разногласия между ведомствами Мюллера и Канариса по поводу действий в польско-российских приграничных регионах украинских националистических лидеров Мельника и Бандеры. Военная разведка, естественно, хотела использовать украинские группы нацменьшинств, но Мюллер утверждал, что лидеры этих националистических групп преследуют свои собственные политические цели незаконными средствами, что вызывает настойчивое беспокойство в широких кругах польского населения. Я старался держаться в стороне от этих споров особенно потому, что совещания на эту тему длились очень долго и носили желчный характер.

Именно в это время на свет божий выплыла непозволительная обстановка в Иностранной политической информационной службе (AMT VI). В результате мер, принятых по распоряжению Гейдриха, многие ее сотрудники были привлечены к дисциплинарной ответственности, и даже начались разговоры о возбуждении уголовных дел против некоторых из них. Последовала безжалостная чистка, которая показала мне, что ожидать в случае, если когда-нибудь возникнет ситуация, когда действовать будут против меня.

Профессиональные неудачи сотрудников этого департамента были даже более серьезны, чем их личные нарушения правил, но самые суровые карательные меры едва ли могли улучшить результаты их работы. Я был более чем когда-либо убежден, что только полная перестройка работы департамента будет эффективной. Но то, что это придется делать в разгар войны и, так сказать, на глазах у вражеских спецслужб под руководством людей, которые не понимали нужд разведки, не упростило бы эту задачу.

Было интересно, что в это время Мюллер открыто впервые покусился на само существование этой организации. Он побуждал Гейдриха полностью распустить AMT VI, поступиться секретной службой за рубежом, действующей как отдельное подразделение, и сосредоточиться вместо этого на «службе наблюдения за врагом» в рамках AMT IV — собственного департамента Мюллера.