Развитие личности

Осознавая эту чудовищную, вечную замкнутость в самом себе, эту игру собственного мировоззрения, которое создает иллюзию возможности собственного преодоления (освобождения от себя по средствам себя самого, но этому обману суждено лишь вменять надежду), Ж. Батай приходит к разделению и противопоставлению «опыта» «проекту», где без труда прочитывается противопоставление индивидуальных отношений (основное слово «Я – Ты» М. Бубера) внешним контурам личности (основное слово «Я – Оно») и соответственно Реальности и Индивидуальной Реальности человека. «Проект, – пишет Ж. Батай – это не только модус существования, предполагаемый действием, необходимый для него, это парадоксальная манера быть во времени: откладывая существование на потом».[267] Иными словами, это построения Индивидуальной Реальности (компиляции означающих), предписывающие, «проектирующие» действие. Таким образом, возникает своеобразный временной разрыв – между непосредственным действием и человеком, его производящим. «Опыт», напротив, спонтанен: «Внутренний опыт – это разоблачение покоя, это бытие без отсрочки». И тут же Ж. Батаю приходит мысль, от которой ему впоследствии приходится отказаться: «Принцип внутреннего опыта: выйти посредством проекта из области проекта».[268]

Эта отчаянная надежда-проект заведомо обречена на неудачу, в чем Ж. Батай и признается, предприняв перед этим несколько безрезультатных попыток реализовать свой «проект» «опыта». В какой-то момент ему кажется, что экстаз открывает путь из области проекта в область опыта (этот вариант предполагает освобождение самого себя (своей сущностной индивидуальности) своими средствами, без Другого, без индивидуального отношения). И тут Ж. Батай видит, что попался на удочку, обманутый мировоззрением: «Экстаз – вот он, выход! Гармония! Возможно, какая-то душераздирающая! – восклицает Ж. Батай и тут же осекается: – Выход? С меня хватит того, что я ищу; снова и снова валюсь с ног, не могу и шагу ступить, жалкое существо: выход вне проекта, вне воли к выходу! Ибо проект – это темница, из которой я хочу бежать (проект, рассудочное существование); я разработал проект о том, как избежать проекта! Знаю, что достаточно разбить в себе рассуждение, и экстаз тут как тут, от него уводит рассуждение, от экстаза, которому изменяет рассуждающая мысль, выдавая его за выход или отсутствие выхода. Во мне (помню) криком кричало бессилие, протяжный, тоскливый, идущий изнутри крик: узнал, знать ничего не знаю».[269] В другом месте эта мысль выражена еще жестче: «Страсть к гармонии – вот в чем заключается величайшее раболепие. Но простым отказом от нее не уйти; желая пройти мимо ложного окна, мы прибегаем к более тяжкому обману: ложное-то не скрывало своей лживости!»[270]

Однако эти моменты, столь мимолетные, столь бесформенные моменты ощущения себя самого, себя – алкающего, наступают все чаще и чаще, именно они рождают «проекты» бегства в «опыт», именно они указывают на безумие собственного одиночества: «Мое я – я твердо стою на разных вершинах, которые покорялись с огромной печалью, многие мои ночи ужаса сталкиваются между собой, двоятся, переплетаются, и эти вершины, эти ночи… о несказанная радость!.. я замираю. Я есмь? А в ответ только крик – рухнув навзничь, я лишаюсь сил. […] Забвение всего. Бесконечный спуск в ночь существования. Бесконечное казнение неведением, болото тоски. Скользить над бездной в совершенной темноте, испытывая весь ее ужас. Содрогаться, отчаиваться, не отступать перед стужей одиночества, вечной тишиной человека (нелепость всякой фразы, иллюзорность всех на свете фраз, ответ приходит только от бессмысленной тишины ночи)».[271]