Развитие науки финансового права в России

Однако идеологическая заданность сделала исследование несколько линейным, а отсутствие обширной источниковой базы привело к ряду упрощенных выводов. Так, недостаточно внимания обращено на изменение в финансовой системе при доминировании Ода Нобунага (1534–1582) (составление «кадастров на основе анкет» и др.). Особенно это касается финансовых преобразований Тоётоми Хидэёси (1536–1598), которого не без оснований называют строителем современной Японии (податная перепись населения, составление прообраза земельного кадастра и др.)[1865], хотя некоторые из этих мероприятий (через призму роста налогового бремени) автором рассмотрены[1866].

Авторитет Г. И. Болдырева в 40-х гг. был настолько высок, что ему поручили подготовить Программу по финансовому праву для высших юридических учебных заведений, которая была утверждена 6 августа 1947 г. Министерством высшего образования СССР. Ответственным редактором Программы был профессор Н. Н. Ровинский, о котором мы уже писали в Разделе 2. Примечательно, что в 40-е гг. Г. И. Болдырев читал лекции по финансовому праву на юридическом факультете МГУ как преподаватель-совместитель. В 1946 г. он подготовил для факультета программу по курсу «Финансовое право СССР и иностранных государств». Последняя установленная нами статья ученого датируется 1948 г.[1867]. Дальнейшая его судьба нам не известна. Вероятно, его сын Борис Григорьевич Болдырев, доктор экономических наук и профессор, также занимался проблемами финансов[1868].

Еще меньше мы знаем о другом представителе петербургской школы Федоре Алексеевиче Менькове (1885? – после 1925). По свидетельству А. И. Буковецкого, в 1913 г. в состав приват-доцентов кафедры финансового права Петербургского университета вошел Ф. А. Меньков, ближайший сотрудник П. П. Мигулина (возглавлял кафедру финансового права столичного университета) по журналу «Новый экономист». Это подтверждается большим числом статей Ф. А. Менькова в «Новом экономисте», где он вел рубрику, посвященную обзору финансового законодательства[1869].

Молодой ученый назван единственным в русской науке последователем французской теории финансов Г. Жеза[1870]. Примечательно, что по свидетельству самого Ф. А. Менькова, он состоял учеником Г. Жеза в 1908–1911 гг., вероятно, в ходе зарубежной научной командировки. Начинающий ученый интересовался проблемами финансового права вполне в современном его понимании, а его научный кумир Г. Жез (профессор юридического факультета Сорбонны) был склонен трактовать проблемы налогов и бюджета преимущественно с формально-юридической стороны[1871]. Из-под пера молодого ученого вышел ряд содержательных рецензий, в частности на 5-е издание «Учебника финансового права» С. И. Иловайского. Авторство этого учебника он не без основания приписывал Г. И. Тиктину[1872], о чем мы уже упоминали выше.

На начало 1917 г. Ф. А. Меньков значился в справочных изданиях не только как приват-доцент университета, но и как доктор права, магистр финансового права. Он числился также служащим канцелярии Госдумы и преподавателем Статистических курсов МВД[1873]. Между тем данные о защите им магистерской диссертации отсутствуют (вероятно, дело в сдаче магистерских экзаменов), а по поводу «доктора права» можно говорить либо о получении этой степени за границей, либо о какой-то неточности.

Революционные события Федор Алексеевич встретил в Петрограде и, в отличие от своего шефа П. П. Мигулина, не эмигрировал. Он продолжил преподавать на кафедре финансового права Петроградского университета, а 8 мая 1918 г. выступил с докладом в Комиссии по денежному обращению Н. Н. Покровского, состоящей при Центральном народно-промышленном комитете. Кроме того, он принял активное участие в обсуждении других докладов, в частности дискутировал с M. B. Бернацким, выступившим с докладом об оздоровлении денежного обращения[1874]. В своем докладе «Сделки на золотую валюту» ученый доказывал, что в условиях стремительно обесценивающейся бумажной валюты необходимо введение твердой денежной единицы. Он писал: «Раз в ближайшем будущем о стабилизации бумажного рубля мечтать не приходится, то необходимо дать в руки населения другое, кроме бумажного рубля, орудие обращения – более твердую денежную единицу. Этой единицей может стать наш золотой рубль (рубль = 17,424 доли чистого золота). Для того чтобы золотой рубль появился в обращении, необходимо оборвать цепь, которая связывает его с бумажным рублем, т. е. отменить статью закона, которая печатается на каждом кредитном билете „Государственные кредитные билеты имеют хождение во всей Империи наравне с золотой монетой“»[1875].