Развод. Вспомни, как мы любили

— Я сейчас позвоню маме, она тебя заберет.

— Нет, — прижимаю ладони к лицу.

А затем меня выворачивает на кафель завтраком. Прижимаю пальцы к губам и сипло шепчу:

— Надо вызвать полицию…

— М-да, — тянет Юра.

Поднимаю взгляд на него, а он прячет руки в карманы брюк, выставив круглый живот вперед. Перекатывается с пяток на носки, вскинув брови:

— Серьезно? Полицию?

— Вы его убьете.

Юра наступает на пальцы Андрея и переносит на них весь свой вес. Мычание, хруст, и Виктор резко встает.

Но не для того, чтобы остановить Юру, а чтобы рывком поднять меня на ноги и потащить из комнатки прочь.

— Отпусти!

— Замолчи! — разворачивает меня к себе лицом и встряхивает. — Если бы я не поехал за тобой, то…

Его лицо опять бледнеет, пальцы сжимают мои плечи до боли:

— Я отвезу тебя к моей маме, Маша. Хочешь, звони в полицию, но, — он приближает свое лицо к моему, — это его не спасет. Потратишь зря время.

— Знаешь, Вить, — из комнатки выглядывает Юра. — Я так и думал, что с тобой бывает весело. Невкусные ириски, вулкан, деревья, зеленая вата, разговоры по душам, слежка за бывшей, а затем старый добрый мордобой. Да еще какой!

— Господи, что у тебя за друзья… — шепчу я.

— Что, Воронин не такой уж и облупленный, да? — зло вглядывается в мои глаза.

— А еще у меня есть другой лучший друг, — говорит Юра. — Помогает жене кастрировать быков. Если твоя жена против мокрухи, то можно секатором чик-чик и потом на свиноферму упаковать его.

— Обсудим, — шипит Виктор и тащит меня прочь.

Я спотыкаюсь под волной слабости, тошноты и новым потоком страха за свою шкуру. Если бы не Виктор, то… меня встряхивает сильная дрожь.

На грани темноты Виктор подхватывает меня на руки.

— Вот это страсти, — до меня долетает голос Юры. — Обалдеть. Что-то на грани Шекспира.

Глава 33. Дура!

Жалюзи сорваны.

Под туфлями Виктора хрустят осколки. Перешагивает через большой булыжник, на который я в свое время обратила внимание.

Лежал у клумбы у крыльца.

Я планировала его убрать, потому что клумба красивая, белая, с лепниной, а камень — страшный и непонятно было откуда он.

Планировала, но каждый раз почему-то этого не делала. Награждала многообещающим взглядом и проходила мимо.

И почему я не слышала звон осколков? Хотя под Андреем для меня весь мир схлопнулся до глухого сердцебиения и пульсирующего ужаса в ушах.

Я бы пропустила и звук клаксона в ухо в этот момент.

Затем мои мысли переключаются на воспоминание, в котором Виктор рассуждает у стеклянных дверей ювелирного магазина, что без дополнительных защитных ролл-ставен хозяин будто вежливо приглашает его ограбить.

Райончик ведь так себе, а тут панорамные окна, красивая стеклянная дверь, которую при правильном подходе можно разнести с одного удара. Главное — знать куда и с какой силой бить. Он даже мне показал место на стеклянном полотне, куда стоит ударить, и начал все объяснять с точки зрения физики.

Мой бывший муж был опасным умником-хулиганом. И кстати, он однажды скрепкой вскрыл замок моей квартиры, когда я забыла ключи, и потом настойчиво порекомендовал моей маме установить второй замок. Сувальдный. Такой скрепкой не вскрыть, только отмычками, за что я получила грандиозный скандал, что я снюхалась с каким-то уродом.

После свадьбы мама вообще перестала со мной говорить. Вычеркнула меня из своей жизни. Отказалась. Она мечтала об интеллигентом зяте, а не о какой-то шушере. Сейчас наше общение свелось к редким звонкам раз в три-четыре месяца. О разводе я ей не говорила, потому что я получу “ну, это было ожидаемо”.

Мысли о маме меня встряхивают гневом.

— Пусти! — рявкаю я на руках Виктора у его машины.

Получает от меня по роже пощечиной, я брыкаюсь, и он опускает меня на ноги.

“Наплачешься с Ворониным, — звучит недовольный голос мамы в голове, — ко мне потом не приходи. Не пожалею, потому что сама виновата”

— Какого черта ты тут забыл?!

— Садись в машину.

— Отвали от меня! — взвизгиваю. — Тебя не должно быть тут!

— Должен, — щурится. — Да, я поехал за тобой…

— Зачем?!

— За тем, что ты чуть не въехала в чужую машину, — тихо говорит он. — За тем, что я решил, что должен поехать. Должен, Маша. Я обычно доверяю своей чуйке.

— Чуйке? — возмущенно шепчу я.

— Да, а теперь садись в машину, — распахивает боковую заднюю дверцу.

— У меня своя есть!

Затем я перевожу взгляд на Пастухова, который выходит на крыльцо.

— Что это еще за друг такой?

— Друг, который согласился, что тот урод был подозрительным, — мрачно отвечает Виктор.

— Да ты что?

— Да, — Виктор сглатывает. — Выглянул и по сторонам позыркал.

Гнев сменяется волной страха и тошнотой. Прижимаю ладонь ко лбу, разворачиваюсь и шагаю прочь.

Но кто же мне даст сейчас уйти?

Бывший рыцарь-муж?

Да прям.

Он хватает меня, а затем буквально запихивает в салон машины. Я не кричу, а вот он повышает голос:

— Успокоилась! Села и сиди! Или мне тебя, мать твою, связать?! Куда, дура, поперлась?

— Не знаю, — шепотом отвечаю я, и слеза катится по щеке.

— Ты, идиотка, кого набрала?! — рычит он. — С улицы, да? По объявлениям?

— Не кричи…

— Я буду кричать! Ты вечно вляпывалась в подобное дерьмо!