Развращённые

— Но почему?! Объясните же мне, за что… где Джин, она знает о происходящем?!

Лисица цеплялась за любую соломинку, хоть и понимала глубоко в душе: бесполезно.

— Я прошу, — она заглянула ящерру в глаза. Тому самому ящерру, над которым менее года назад насмехалась на тренировочной базе. Тогда он казался мальчишкой, у которого и украсть не грех: незачем ребенку с опасным оружие баловаться!

Но в тот момент ребенком терций не казался. Совсем. Марлен корила себя за глупость: как могла она не видеть этой властности, этой жестокости в том, на первый взгляд, невинном мальчишке. Опасный заматеревший ящерр стоял перед ней. У ТАКОГО красть что-либо определенно не стоит!

Терций тем временем хлестнул приказом, что-то на своем языке. Второй ящерр (тот, кому было адресовано обращение) ударил Арору, и она мгновенно потеряла сознание.

Он схватил бывшую гонщицу на руки и понес к выходу. Марлен бросилась на него в нелепой пытаясь отвоевать подругу. Но ей не позволили — еще один терций удержал Марлен. Он завернул ей руку, и прикоснулся к шее, мгновенно отключая сознание лисицы. А затем глянул на руководителя группы, мол, вы уж извините, что пришлось её «вырубить».

Нерб кивнул, мол, всё сделано правильно, взял Марлен на руки и понес в её комнату. Пока нес её в руках, всматривался в лицо лисицы и в сознании его проклевывалась совершенно неуместная мысль: пусть лучше эта женщина никогда не узнает, что причина изгнания её подруги — в попытке помочь ей, лисице Марлен.

Доступная

Она проснулась в сумерках. Не сразу поняла, где находится и зачем. Проморгалась и вспомнила. И тут же рванула с кровати, чтобы бежать, узнавать, делать попытки.

Её что-то остановило. Не звук — ощущение. Марлен так и замерла посреди кровати, сжавшись в комочек.

— Кто здесь? — спросила, а на глаза мгновенно навернулись слезы. Чувствовала, что ничего хорошего не последует.

Будто по команде, в апартаментах включились все звуки.

Оказалось, в комнате работала кофемашина. Была открыта форточка (кто открыл?) и шаги. Кто-то ходил по гостиной.

Она боялась. Как же Марлен боялась!

Подобное ощущение у нее было лишь однажды, несколько лет назад, когда будущих гонщиц в качестве тренировки впервые направили сражаться с андромахами. Эти роботизированные животные и убить могли, и тогда Марлен тоже боялась ступить на тренировочное поле и начать бой. Тогда она справилась!

Сейчас ощущения были те же, ведь в соседней комнате её поджидал зверь опаснее всех андромах вместе взятых.

Скрипнула беззвучная дверь. Он замер на пороге.

Марлен вспомнила про Арору. Как-то резко, будто один только вид напомнил о вчерашней сцене. Слезы Ароры, её доброй мудрой советчицы, её измученное лицо — лисица всё вспомнила.

— Зачем вы это сделали? — прошептала лисица. Она осторожно приподнялась на коленях, чтобы оказаться на одном с ним уровне.

Судья молчал.

— Почему?

Судья молчал. Взгляд его блуждал по лицу Марлен.

— Я её любила, — выдохнула лисица. — Арора была одной из лучших.

Судья молчал.

— Она… на не заслужила.

— Чтоб я больше не видел тебя рядом с другими гонщицами, — сказал он спокойно, равнодушно. — Увижу — всех выгоню к чертям.

У лисицы дух перехватило от того спокойствия, с каким он рушил её жизнь. Как-то резко пришло осознание: никто и ничто не способно изменить его мнение.

— Выгоните меня, если так хотите навредить.

Судья хмыкнул. Подошел к кровати.

— Повернись на живот.

Жестокость

Они смотрели друг на друга — он и она.

— Не стану.

Небеса, чего ей стоил этот ответ! Как страшно было!

— Что ж…

Рывок — он потянулся к лисице и перевернул её на живот. Она, напуганная, обескураженная, начала вырываться.

— Пустите! Отпустите меня!

Его руки уже сдирали с неё белье, задирали рубашку, прикасались к коже.

Она плакала и пыталась вырваться — бесполезно!

щерр навис над ней. Он пристраивался поудобнее, готовясь совершись насилие.

— Судья, отпустите, — ревела лисица.

Доган не слышал. Беспощадный рывок — и он в ней.

Он пробормотал что-то не своем языке и задвигался резко, не щадя, не сопереживая. Лисице только и оставалось, что сжимать руки в кулаки и плакать навзрыд. Она потеряла Арору, её насиловали, над ней издевались. Маленькая лисичка не знала, как пережить подобное.

Марлен казалось, что это слишком, что хуже не будет, что она просто не выдержит. А ящерр упивался властью над своей лисой, причинял ей как можно больше боли.

Почему-то он нуждался в этом, видеть её слезы: чтобы превратилась в тень той смешливой, смелой девочки-женщины, какой она была, чтобы был в её жизни только он. Чтобы смирилась, раздвигала ноги по требования. Его собственность, не человек.

Его проклятая неистребимая потребность!

Когда он ушел. Утро.

Он ушел ближе к утру. К тому времени глаза лисицы превратились в стекло. Она следила за ним своими стеклянными глазами, как травоядное животное за хищником — наблюдала за каждым шагом, пока он медленно от нее отдалялся.

Дверь закрылась. Её хищник теперь был по другую сторону, но его запах остался: он пропитал и её комнату, и её тело.