Развращённые

— Я думал, что ты умерла. Потом она тебя «воскресила», потом опять, и так по кругу… она играла со мной, и я впервые не мог ей противостоять. Потому что у неё была ты.

Марлен была удивлена. Ни про какие «игры» Вира ей не сообщала. Впрочем, Вира о многом предпочитала не сообщать, так стоит ли удивляться?

— Я не понимаю, о чем ты…

Доган осторожно очертил контур её лица. Марлен даже воспротивиться не успела — ящерр убрал руку. В полумраке было четче видно легкое серебристое напыление на его коже.

— Ты не знаешь, о чем идет речь, потому что она тебя берегла. Сначала я думал — это игра такая. Но теперь понимаю — не игра, ты её действительно чем-то зацепила.

— Кого зацепила? — Марлен, обескураженная выражением лица Догана, его тоном, его манерами, той болью, что, казалось, из него рвалась наружу, на мгновение отвлеклась от разговора.

— Виру свою, кого же еще. Если бы не она — никуда бы ты от меня не делась.

Не делать бы…

— Я девять лет жила на свободе, Доган. Я не буду такой, как раньше. Хоть убивай, хоть угрожай — не буду.

— Я и не прошу…

— Пожалуйста, отпусти меня. Неужели ты не понимаешь…

— Я не могу, Марлен. Я просто не могу. Это единственное, чего я не могу тебе дать. Но… ты можешь быть счастлива в этом городе.

— Не могу.

— Можешь. Я помогу, лисица. Кроме того… разве у тебя есть выбор?

— Ты не оставил.

— Не оставил. Тебе придется мне подчинятся. Так уж сложились наши судьбы, что ты — в моем подчинении. Но… я даю тебе в руки сильное оружие — признаю, что ты мне нужна, что люблю тебя. Используй это.

Марлен засмеялась.

— Ты будешь добр ко мне только когда тебе выгодно… А когда не выгодно — снова укажешь мне на мое место. Рабыня и господин — такие отношения мне не по душе, я в них не по доброй воле влипла.

— Влипла… — повторил Доган задумчиво. — Завтра я хочу провести с тобой весь день. С тобой — не сопротивляющейся, не раздражённой. Я хочу провести с тобой день, да. Согласишься — и я предоставлю тебе контроль над ОГЕЙ-Центром.

У Марлен дух перехватило. ОГЕЙ-Центр отвечал за гонщиц в самом широком смысле этого слова. Именно ОГЕЦ-Центр решал, что получают гонщицы на завтрак, какие цветы стоят на столах в апартаментах млечных гонщиц. Когда и кто выступает на Млечной Арене, в какой одежде, на какой машине.

Лисица ненавидела это здание и всех ящерров, что там работали. Сколько раз она туда приходила на плановые проверки, отвечала на унизительные вопросы, выпрашивала разрешение встретиться с родителями. Как её там унижали! Унизительные вопросы, унизительные приказы, унизительные взгляды голодных ящерров.

Однажды, во время медицинской проверки, один из ящерров позволил себе слишком много. Он был врачом. Приказал раздеться, прикрепил все датчики, и когда прикасался к её телу, с его лица не сходила мерзкая довольная улыбка. А потом сказал, что её браслет транслирует неточные результаты, и ему надо бы убедиться, что у гонщицы не было сексуальных контактов…

Убедился. А она и слова не могла сказать, лишь горькие слезы скатывалась по щекам, пока он лапал её между ног.

— Ну так что, ты согласна? — повторил Доган свой вопрос.

— Да.

Первое откровение

Казалось, город почти не изменился: те же улицы, те же земные и ящерриные люди, кое-как мирно сосуществовавшие в этом совсем не мирном городе. Те же экраны-проекторы по всему городу, на которых транслировались самые яркие моменты из последних Млечных гонок. Лисица не узнавала эти новые привлекательные лица. Все, кого она могла бы узнать, давно покинули этот город. На больших табло были гонщицы, которые заняли места Марлен, Динки, Имани, Ароры, и возможной даже самой Джин. И прямо сейчас подрастают те, что когда-то займут их места.

Всё изменилось. Со всех сторон на Марлен СМОТРЕЛИ. Кто в открытую, а кто тайком. Ее пропускали вперед.

Доган позволил Марлен беспрепятственно перемещаться по городу. Позволил, как смешно звучит… Марлен потребовала себе собственное авто, наплевала на попытки её сопроводить, и поехала в ОГЕЙ-Центр. Сама, без какой-либо охраны.

— Я поеду с тобой.

— Позволь тебя сопроводить.

— Мне что-то угрожает в ТВОЕМ городе?

— Нет, тебе никто и ничто не угрожает.

— Тогда в чем проблема?

— Марлен, ты стана невыносимой, — высказался Доган. Он бы то ли зол, то ли устал очень.

— Я всегда такой была, просто не было возможности высказаться, с твоим-то членом во рту.

— Прекрасное было время.

То, как она на него посмотрела, заставило Догана махнуть рукой и позволить ей делать всё, что хочет.

В ОГЕЦ-Центре её ожидали, встречали с вежливой опаской (так тоже бывает). Марлен понимала, что пока не знает, что и как ей бы хотелось изменить, кто станет её помощником, а кто — врагом. Вначале, она просто хотела… вспомнить.

Всё тот же цветок у входа, он еще больше разросся. Раньше он был почти бездвижен, но в этот раз лисице показалось, что, когда она заходила в здание, тонкие ветки потянулись в её сторону. Марлен испуганно вздрогнула, и хрупкие ветки, будто испугавшись, отпружинили в сторону.