Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

Вскоре потом, именно под 1022 г., наша летопись помещает известие о войне с касогами Владимирова сына Мстислава, которому отец назначил в удел Тмутаракань. Эти хазары-касоги были соседями Тмутараканской Руси с восточной стороны, и, конечно, между ними происходили споры за границы. Но не видно, чтобы в эти споры вмешивались каганы итильские; следовательно, касоги-кабардинцы в то время были уже самостоятельны и не имели политической связи с хазарами Каспийско-волжскими. Мстислав, как известно, одолел в единоборстве Касожского князя Редедю и заколол его; после чего, по условию, взял его семейство и наложил дань на касогов, а по возвращении в город Тмутаракань, исполняя обет, построил церковь Богородицы. Эта церковь стояла еще во время летописца, то есть в XII в. Как сильно было в ту эпоху Тмутараканское княжество, показывает успех Мстислава в борьбе с старшим братом Ярославом. С своей руссо-болгарской дружиной и хазаро-черкесской конницей он победил Ярослава и заставил уступить себе восточную сторону Днепра. Мстислав перенес свою резиденцию в Чернигов, где и умер (в 1036 г.); не оставляя после себя детей, он все свои земли передал брату Ярославу. Последний при разделе Руси между своими сыновьями отдал Тмутаракань второму сыну, Святославу, то есть причислил ее к уделу Черниговскому. С тех пор она, за небольшим исключением, и оставалась в роде черниговских Святославичей.

Святослав отдал Тмутаракань в удел своему сыну Глебу. Деятельность Глеба Святославича в этом отдаленном конце Древней Руси засвидетельствована дошедшим до нас камнем с следующей надписью: «В лето 6576 индикта 6 Глеб князь мерил море по леду от Тьмутороканя до Керчева… сажени»[147]. На этой надписи мы впервые встречаем болгаро-русское название Корчево или Корчев, откуда явилось сокращенное Керчь. Это название заменило греческие Пантикапея и Боспор, так же как имя Тмутаракань сменило древнее Фанагория. По-видимому, эти два города, лежавшие друг против друга на берегах пролива, уж успели несколько оправиться от разорений, причиненных им во времена гунно-болгарского и потом турко-хазарского завоевания. Керчь-Пантикапея не достигала уже никогда своего прежнего блеска; однако сохраняла свой торговый характер благодаря выгодному положению на торном пути между Русью и Хазарией, с одной стороны, и Византийской империей – с другой. О торговом характере Тмутараканской Руси, как мы говорили, особенно свидетельствуют арабские известия. Тмутаракань в это время имела верх над Корневом, ибо была стольным городом княжества.

Отдаленное от Киевской Руси положение, смешанный, разноплеменный состав населения и соседство варварских народов, готовых доставлять наемные дружины всякому предприимчивому вождю, делали беспокойным и довольно шатким положение тмутараканских князей, когда начались междоусобия в потомстве Ярослава I. Положение это сделалось особенно шатким с того времени, как из-за Дона, около половины XI в., надвинулись в южнорусские степи новые орды кочевников, дикие половцы, которые мало-помалу стали отрезать Тмутараканскую землю от остальной Руси и затруднять между ними сообщение.

Один из внуков Ярослава, Ростислав Владимирович, после смерти отца своего Владимира Новгородского проживал в Новгороде без удела. Этот смелый воинственный князь, вместе с Вышатою, сыном посадника Остромира, ушел на юг, набрал дружину и изгнал из Тмутаракани своего двоюродного брата Глеба Святославича. Отец последнего, Святослав, явился было на помощь сыну и возвратил ему тмутараканский стол (в 1064 г.). Но едва отец отправился назад в свой Чернигов, как Ростислав снова выгнал Глеба и снова занял Тмутаракань, где и княжил до своей смерти.

Но княжение это было кратковременно: оно продолжалось только два года. Храбрый Ростислав сделался грозен для своих соседей, то есть для корсунских греков и кавказских касогов; последние платили ему дань. Греки тяготились соседством такого воинственного князя и решились извести его. Летопись наша рассказывает, что какой-то греческий начальник или катапан приехал к русскому князю, подольстился к нему и потом отравил его в то время, когда он по обыкновению пировал с своей дружиной (1066 г.). Предание, записанное русским летописцем, прибавляет, будто катапан, успевший бежать в Корсунь, был побит камнями от самих корсунцев, когда Ростислав умер; но последнее известие едва ли вероятно, так как, по словам той же летописи, сами греки подослали его к Ростиславу. Этот князь погребен в том же каменном храме Богородицы, который был построен Мстиславом Владимировичем.