Реактор. Черная быль

– Присаживайтесь, подполковник, – в ногах правды нет, – и, хмыкнув (он с молодости обожал солдатский юмор), добавил: – Но нет ее и выше. Н-да, так вот. Я внимательно изучил ваш послужной список и решил вам поручить задание государственной важности. Вы, Юрий Иванович, окончили физико-математический факультет МГУ, последние годы курировали Курчатовский институт. Так что, полагаю, с новым поручением справитесь. Вам надлежит незамедлительно выехать в Чернобыль в качестве официального представителя Комитета при штабе по ликвидации последствий аварии. При этом вам предоставляются самые широкие полномочия.

Генерал продолжал еще что-то говорить, но до Слащинина смысл сказанного уже не доходил. В голове пульсировала, билась, вопила и свербила мозг одна-единственная мысль: «За что?!» Понаторевшему в административных играх, ему без всяких слов было ясно, что никакая это не командировка, а самая что ни на естьссылка. И всякие там словеса о государственной важности и широких полномочиях, даже новые подполковничьи погоны – не более чем сладенькая карамелька к горькой пилюле. И новое звание его теперь не радовало, а казалось издевкой. Выслушав напутствие и понимая, что от него попросту избавились, он покинул кабинет председателя и поплелся восвояси.

Валерьян Валерьянович выслушал своего ставленника, не перебивая и, даже не поздравив с присвоением нового звания, задумчиво произнес: «Я, конечно, попытаюсь по своим каналам выяснить, где ты споткнуться мог, но сам-то что думаешь?» Слащинин лишь пожал плечами, понимая, что помощи ему теперь ждать неоткуда.

Заглянул в гараж к отцу. Иван Константинович, узнав об изменениях в жизни сына, отреагировал по-своему, произнеся уже, казалось, давно забытое: «Ну как ты мог так жидко обосраться?» Бессловесная, как всегда, мать, собирая вещи сына, тихо плакала в сторонке.

***

Доложившись по прибытии начальнику штаба академику Мелехову, подполковник решил с первых же шагов показать всем свой особый статус. На закрытое заседание штаба, куда Мелехов вызвал только ученых-атомщиков, Слащинин явился без приглашения.

– Сегодня у нас чисто научный диспут, так что вы можете заняться более неотложными делами, товарищ… – замялся академик, не сумев припомнить фамилию.

– Слащинин, подполковник Слащинин, – уточнил Юрий Иванович. – Более неотложных дел, чем способствовать эффективной и безопасной работе штаба, у меня сейчас нет и быть не может. А если вы имеете ввиду допуск секретности, то хочу вам напомнить, что руководством Комитета государственной безопасности СССР и лично генералом армии товарищем Чебриковым я наделен особыми полномочиями.

Мелехов молча проглотил пилюлю. Слащинин остался в зале и с тех пор не пропускал ни одного заседания штаба, чему бы оно ни было посвящено.

И вот теперь, когда подполковник вновь преступил порог его кабинета, Виктор Афанасьевич пытался сдержать нахлынувшее на него раздражение.

– Я попросил вызвать ко мне строительного рабочего Строганова. Мне доложили, что вы заблокировали мой вызов. Извольте объяснить.

Не спрашивая разрешения, Слащинин уселся возле стола академика, раскрыл принесенную с собой папку, отрапортовал:

–Гражданин Строганов Гелий Леонидович отбывает срок за совершенное им уголовное преступление. Как может уголовник переступить порог этого кабинета, где находятся секретные документы?! – патетически воскликнул он.

– Да будет вам известно, что гражданин Строганов, кого вы сейчас ничтоже сумняшеся поименовали уголовником, является кандидатом физико-математических наук, он входил в состав группы ученых, разрабатывающих проект первой очереди Чернобыльской АЭС, так что секреты, о которых вы здесь сейчас толковали, ему известны уже много лет.

– Тем более, – возразил Слащинин.

– Что «тем более»? – не понял Мелехов.

– То, что гражданин Строганов является кандидатом наук и что он был в числе проектировщиков станции, мне, разумеется, известно. А вот вам, должно быть, неизвестно, что данный кандидат наук отбывает наказание по статье «мошенничество». Так что ему не составит ни малейшего труда понять важность секретных документов и овладеть ими.

– Помилуйте! – воскликнул Виктор Афанасьевич. – Но с такими же основаниями можно обвинить в злонамерениях любого из нас, меня – так просто в первую очередь.

– Ну что вы, у меня и в мыслях такого не было. Насколько я изучил личные дела всех членов штаба, никто из них в мошенничестве обвинен не был, равно как и в других уголовных преступлениях.

– Благодарю покорно, благодетель вы наш. Большое вам спасибо за доверие к составу нашего штаба и ко мне лично, – ернически произнес академик. – Не смею вас более отвлекать от ваших дел, а то еще какой-нибудь лазутчик сюда проникнет.

Как только Слащинин вышел, академик поднял трубку правительственного телефона «ВЧ»и попросил соединить его с председателем КГБ Чебриковым. Они были знакомы, правда, довольно шапочно – встречались на сессиях Верховного Совета, еще на каких-то заседаниях, на которых неизбежно присутствие определенного круга руководителей.