Реальная логика понятий

Впервые со словом «идея» мы встречаемся в одном из ранних платоновских диалогов «Гиппий больший», в котором прекрасное рассматривается с позиции некоего основополагающего принципа, содержащегося во всех прекрасных вещах вне зависимости от их утилитарного назначения. Так, Сократ говорит: «Не кажется ли тебе, что, как только прекрасное само по себе, благодаря которому все остальное украшается и представляется прекрасным, – как только эта идея присоединяется к какому-либо предмету, тот становится прекрасной девушкой, кобылицей либо лирой?»[24]. Если справедливые поступки предполагают справедливость вообще, мудрые – мудрость вообще и, значит, справедливость и мудрость присутствуют во всех мудрых и справедливых делах, то и все прекрасные предметы и вещи объединяются в некоторую совокупность, отличную от предметов, называемых, допустим, безобразными. Вот об этом-то прекрасном вообще, которое, однако, немыслимо без отдельных прекрасных вещей, в которых оно проявляется, ставит Платон вопрос. В результате собеседники приходят к мнению, что прекрасное – не отдельная вещь, присоединение к которой делает другие вещи прекрасными, и не соответствующий материал, из которого делаются те или иные вещи, но особого рода идея, приобщение к которой делает их прекрасными вне зависимости от других условий. Прекрасное абсолютно, оно не есть свойство вещи, которое при определенных условиях может быть таким, а при других иным. Субъективное восприятие прекрасного может совпадать с его истинным значением, но не является его безусловным критерием, потому что могут быть и альтернативные мнения (например, для Гиппия богатство, почет граждан и пышные похороны – равно прекрасные вещи, с чем Сократ не соглашается). Далее, прекрасное – не зрительные или не слуховые впечатления, хотя субъективно оно может оцениваться именно так; прекрасными могут быть также занятия и законы, которые не сводятся к ощущениям. И хотя неопределенность основного вывода в рамках этого диалога остается, Платон вполне определенно формулирует мысль, которой суждено будет войти в философию Нового времени: существуют незыблемые основания бытия, опираясь на которые только и возможно найти путь к истинному (или объективному, как стали говорить философы позже) знанию – идеям, оставаясь за пределами вещей самих по себе, но наблюдаемых в мире фактов и событий.

В истории науки это были первые шаги на пути к формализации знания; этим теоретическая наука отличается от науки экспериментальной. В рамках научного метода такой подход к сущности бытия как принципу сохранения в его разнообразных проявлениях в чувственно воспринимаемом мире предполагает создание особых мыслительных форм, выражаемых языком и отображающих «единое во многом». В современной теории знания такими формами выступают понятия, с помощью которых субъект выделяет и закрепляет в слове то существенное, что присуще многообразию предметов определенного множества. Отметим, однако, что метод сведения многообразия к «единому», который включает не только индукцию, но и формы абстрагирования, нельзя назвать достижением древнегреческой философии, хотя, по-видимому, именно этот способ познания Сократ называл майевтикой. Ее методологию Сократ отрабатывал в процессе бесед с афинянами, в которых пытался сформулировать дефиниции общих понятий, отражающих сложную природу человеческих взаимоотношений, но, как мы видели, не всегда успешно. Платон расширил сферу применения сократовского метода и закрепил его термином «диалектика». На примере платоновских диалогов становится ясно, что для определения понятия иногда достаточно нескольких единичных примеров, в других случаях процесс накопления единичного и частного затягивался, но Платон, строго следуя в начальном периоде Сократу, остается сторонником объективного существования общего, которое может быть выражено словами. В диалогах зрелого периода Платон достаточно свободно демонстрирует как путь восхождения от частного к общему, так и аналитическое рассмотрение понятий, содержание которых необходимо передать другому лицу в форме теоретического знания, что возможно только с помощью дедуктивного разворачивания понятия на частные случаи. Здесь, как мы видим, неразрывна связь синтеза и анализа, базирующихся на индукции, но с элементами абстрагирования и последующей дедукции.