Реальная жизнь

– Времени было, наверное, примерно половина девятого утра, – начал он. – Я был уже в двух шагах от офиса, и тут этот парень – ну настоящий бегун. Лайкра, кроссовки, бейсболка. И все бы ничего! Но пробегает он мимо, и тут я вижу, что у него в руках. Издалека-то мне показалось, что это энергетик или что-то в этом роде, а тут вижу: нет! Пиво! Открытая банка! Он еще бежал так аккуратно, вытянув руку, чтобы не облиться. Пробежка или похмелье?

В первый раз мы затеяли эту игру в ресторане пару месяцев назад – угадай человека. Я тогда приметила девицу, на вид совсем юную, которая сидела за столиком с мужчиной средних лет. Они держались за руки.

– Родственник или любовник? – спросила я у Макса.

– Родственник. Наверняка.

– А вот я не уверена. Разве с папой так за ручки держатся?

С тех пор мы придумали множество классификаций. Обдолбанный или зожник. Беременная или толстуха. Европеец или танцор диско.

– Ничего себе задачка! – сказала я. – А ты видел, он это пиво пил?

– Нет. Но если не пил, зачем банку открыл?

– Всю ночь зажигал на вечеринке со спортивным дресс-кодом? – предположила я. – Понял, что опаздывает на работу? И поспешил в офис, а заодно и недопитое прихватил?

– Надо обсудить поподробнее. Приходи ко мне вечером.

– Сегодня не могу.

– Почему это?

– У меня прослушивание.

– Важное?

– Ну да.

Прослушивание было в небольшой, но известной компании. Роль хорошая, однако за нее исполнитель должен был заплатить взнос – эта бизнес-модель была жизнеспособна, так как всегда находилось достаточно начинающих, которым позарез нужен опыт. Артисты репетировали полный день, так что совмещать с работой не вариант, да еще изволь оплатить постановочные расходы. Немаленькая сумма. Но об этом я ему говорить не собиралась.

– Во сколько? – спросил он. – Приходи после.

– Да это утром. Просто мне нужно хорошенько выспаться.

– Утром в твоем понимании – или утром как его понимают все остальные?

– Не помню точного времени, – сказала я, покривив душой. Прослушивание было в два часа дня.

Из аудитории вышла Софи, и Анджела стояла в дверях, поджидая меня.

– Мне пора, – сказала я. – У меня занятие.

– Ну, если передумаешь, звони.

– Хорошо.

Я отключилась и сказала Анджеле:

– Извините, здравствуйте.

– У тебя все в порядке? – спросила она, когда мы вошли в аудиторию.

– Да, все нормально. Просто я сегодня злая.

В обеденный перерыв я угодила в переделку в Барбиканской библиотеке. Меня поймали за ксерокопированием партитуры, отчитали за нарушение авторских прав и отобрали сделанные копии.

– Но ведь все так делают! – горячилась я теперь. – Композитор-то уже умер! И кто, черт побери, станет выкидывать кучу денег на партитуру, когда нужно выучить всего одну роль? Ну, может, кто-нибудь и станет, но…

Тут до меня дошло, что Анджела смотрит на меня не очень дружелюбно.

– Что такое? – спросила я.

– Мне только что звонили насчет тебя.

– Насчет меня? Кто?

– Александр. Он позвонил пожаловаться, что ты пропустила два его занятия подряд, даже не предупредив. На одном из них ты должна была петь. По его словам, он собирался порекомендовать тебя в одну постановку, но теперь, конечно, никуда рекомендовать не будет. И вообще работать с тобой не желает. Он уже готов был бежать жаловаться Марике – да ладно, Анна, не делай удивленное лицо, ты уже должна была понять, какой он обидчивый! Я с трудом его отговорила. Заверила, что у тебя наверняка есть серьезная причина. Надеюсь, она есть?

– Она… да, – пробормотала я. – Есть, конечно.

Два занятия у Александра перенесли на вечер, и сообщили нам об этом поздно. В первый раз я уже договорилась с Максом и не хотела в последнюю минуту все отменять. В другой раз это был единственный его свободный вечер на неделе. Я решила: это всего-навсего занятие, не репетиция или что-то такое, ничего страшного. Напрочь забыла, что как раз подошла моя очередь петь.

– Я работала, – сказала я.

– Работала? Где работала?

– В отеле.

– Ты же вроде оттуда ушла?

– Ну как бы да. Ушла. Но тут такое дело… В общем, я в этом месяце сильно потратилась, поэтому… Кхм… Пришлось взять несколько смен. Мне ужасно неловко. Занятия перенесли в последний момент, я запуталась, на какой неделе пою, и забыла его предупредить, и… Словом, это больше не повторится.

– Сходи к нему, извинись, – посоветовала Анджела. – А то он всерьез разобиделся. Нельзя так рисковать репутацией, Анна! Не говоря уж о том, что, если до Марики дойдет, что ты не пела, когда должна была, она может тебя в конце года не аттестовать. Да ты и без меня все это знаешь. Ладно, не будем больше тратить время, давай за работу.

Мы стали разбирать арию Церлины для прослушивания. Анджела придиралась ко мне больше, чем обычно, останавливала после каждой ноты и даже прикрикнула, когда я, не в силах выполнить то, что она требует, неуверенно захихикала.

– Мы вроде от этой привычки избавились? – прорычала она. – Еще не хватало к этому возвращаться!

Я поняла, насколько она рассержена.

К концу занятия я чувствовала себя так, будто меня вывернули наизнанку.

Анджела сказала: