– И пытаются вам сообщить именно об этом, – продолжил Брандт.
– Просто вы слишком скромны, чтобы это признать, – добавила я.
– Может быть, – сказала Нора, имея в виду «не может быть».
В Чикаго я разговаривала о правописании с милой семьей из пяти человек и рассказала им о вывеске магазина, которую мы с Брандтом видели в Висконсине. На ней было написано
– Это магазин для собак, – сказала я, написав варианты названия, чтобы показать их.
– Одна
– У меня с собой есть маркер, чтобы исправлять такие ошибки, когда я их увижу, – сказала Энни.
– Так это о вас я читала в газете? – спросила я. – Мне попалась статья о блюстителе грамматики, который по ночам тайно исправлял грамматические ошибки на вывесках, например в апострофах.
– Это не я, – ответила Энни[69]
. – Но я восхищаюсь этим человеком. Правописанию в школах больше не уделяют столько внимания, и я не могу справиться с орфографическими ошибками, которые меня окружают. Один человек не в силах с ними справиться! Все мои дети знают: когда они мне что-то пишут, то я придираюсь строже учителя. Поэтому они говорят что-то вроде: «Давайте сделаем это. Просто напишем правильно». Почему бы и нет? Иначе будет анархия.– Когда я преподаю письмо, – сказала я, – то всегда говорю о проверке правописания даже на флипчартах, досках или стикерах.
– Это верно, – сказала Энни. – Помню, в пятом классе во время конкурса по правописанию по иронии судьбы я остановилась на слове
– Вы до сих пор помните это, – удивилась я.
– Я слишком торопилась, – согласилась Энни, – перескочила букву
– Думаю, вы должны простить себя за это, – сказала я.
– Должна, – сказала Энни. – Ведь прошло 30 лет.
Одним из двух мест, где я сидела за Грамматическим столом в Огайо, был стадион, на котором играли
Вечер был теплый и душный. Мальчик лет 13 в сером спортивном костюме подошел ко мне и спросил с милой застенчивой улыбкой:
– Можно задать вам грамматический вопрос?
– Можно, – сказала я ободряюще.
– А какой? – спросил он.
– Спрашивай о чем угодно! – ответила я. – Людей интересует орфография, произношение, пунктуация – все, что связано со словами.
– Хорошо, – сказал мальчик. – Можете сказать по буквам
– А ты как думаешь? – спросила я. За Грамматическим столом я чувствовала себя уверенно. Он пожал плечами.
Конечно, я могла! Это же Грамматический стол! Кто из знатоков грамматики не смог бы сказать
Моя гордыня была посрамлена. От полного позора меня спасла его семья, позвав ко входу на стадион.
– Мне пора идти, – сказал мальчик и оставил меня наедине с неожиданным интеллектуальным истощением. Ведь прежде это слово отскакивало у меня от зубов, требуя примерно столько же умственной энергии, сколько нужно, чтобы завязать шнурки на ботинках.
– Пока! – крикнула я вслед. – Я пыталась!
P. S. Я проверила позже: по крайней мере, я все еще могу записать это слово на бумаге.
Уилл, который выглядел как Санта-Клаус на диете, был постоянным посетителем Грамматического стола на площади Верди. Однажды холодным мартовским днем он подошел ко мне в красном шерстяном колпаке. Его длинные седые локоны и борода рассыпались по плечам и рубашке.
– Когда используешь суффиксы, – сказал Уилл, – всегда нужно удваивать согласную. А люди используют одиночные, как в
– Ладно, – сказала я, записывая
– На самом деле, правильно две буквы
– Не соглашусь с вами в этом, потому что оба варианта допустимы. Я тщательно изучила этот случай. Но забавно, что в
– Это правда, – согласился Уилл. – Но и
– А как вы пишете
– Да, а также в
Кроме