Реальный английский. Самый захватывающий путеводитель по языку Гарри Поттера, Мстителей и Шерлока Холмса

В Саут-Бенде мы тоже обсуждали скоропись с дружелюбной женщиной в фиолетовом платье, которая четыре года изучала немецкий язык в средней школе – добровольно и сознательно. Это произвело на меня впечатление. Когда она подписывала согласие на съемки в нашем документальном фильме, я обратила внимание на ее подпись.

– У вас очень аккуратный почерк, – заметила я. – Похоже, вас учил кто-то из старшего поколения, потому что вы пишете четко и плавно.

– На самом деле я перешла на скоропись в старших классах, – поделилась она. – Одноклассники списывали мои ответы, но оказалось, что люди, которые списывают на экзаменах, обычно не разбирают прописной почерк. Поэтому, учась в старшей школе, я писала тесты курсивом.

– Ребята думали, что если вы выучили немецкий, то наверняка знаете правильные ответы по английскому! – сказала я.

В Ричмонде, штат Виргиния, любительница грамматики по имени Нанетт сказала:

– Знаете, чему теперь больше не учат? Скорописи! Наша дочь училась в католической школе, поэтому два года писала прописным почерком, но сейчас большинство детей только и могут поставить свою подпись.

– У вас самой красивый почерк? – спросила я.

– О нет, ужасный, – ответила Нанетт.

– У меня тоже плохой почерк, – поддержала ее подруга Колин. – Нас учили скорописи в третьем или четвертом классе, а потом пришлось писать курсивом на протяжении всей средней школы. Но несмотря на все усилия, у меня самый плохой почерк.

– У меня хороший почерк, но я ненавижу писать от руки, поэтому набираю тексты на клавиатуре, – сказала я. – Мне нравится печатать, по-моему, прямые буквы выглядят гораздо аккуратнее. Подождите, я покажу вам свой почерк. – Я начала писать свое имя.

– Мило, – сказала Нанетт. – Так пишут мои тети. Они все учительницы, и у них такой же красивый почерк.

– Думаю, это не так уж здорово, потому что нельзя точно сказать, что здесь написано, – указала я на фамилию в своей подписи.

– Думаю, не стоит судить по подписи, – ответила Нанетт.

– Да, – согласилась Колин. – У меня всегда одна и та же подпись, независимо от смены фамилии.

– Это весьма удобно, – засмеялась я.

– У меня было много фамилий, – сказала Колин. – Хотя почему много? Я же не выходила замуж 30 раз.

– Она не Элизабет Тейлор[171], – заверила Нанетт.

– Но мне не нужно было менять подпись, – продолжила Колин, потому что это просто петелька – она ко всему подойдет!

В Старквилле, штат Миссисипи, я встретила человека, который беспокоился об утрате рукописного искусства.

– Знаете, что в некоторых школах от учеников даже не требуют изучения скорописи? – сказал мужчина моего возраста.

– Это действительно так, – согласилась я.

– Я был просто в шоке, когда узнал, – сказал мужчина.

– У меня смешанные чувства по этому поводу, – ответила я. – В школе мне нравилась скоропись. Думаю, она делает нас ближе к тексту. И хотя я считаю себя прирожденной машинисткой, но когда мне нужно записать какие-то идеи, то обычно я достаю блокнот и пишу от руки. Однако я не большая поклонница рукописных текстов, поэтому в остальных случаях предпочитаю печатать. Мне нравится машинопись, и у меня хорошо получается.

– Красивый почерк, – любезно сказал мужчина, глядя на слова в моем блокноте.

– Трудно убеждать в пользе скорописи, когда я сама ее почти не использую, – сказала я. – Однако я читала, что она положительно влияет на развитие мозга и языковых навыков.

– А как тогда прочитать оригинал Конституции или Декларацию независимости? – спросил мужчина.

– Я слышала такой аргумент, – ответила я, – но даже в музеях никто не читает сами рукописи – проще прочитать печатный текст, который всегда висит рядом с ними.

– Вы правы, – согласился он. – Наверное, мы скоро не сможем прочитать письма наших родителей или бабушки с дедушкой…

– У вас есть старые семейные письма? – спросила я.

– Да, – ответил мужчина.

– У меня тоже есть несколько, – сказала я. – Их трудно прочитать, хотя я привыкла разбирать чужой почерк, но тогда писали иначе.

Он только хмыкнул в ответ.

– У меня смешанные чувства по этому поводу, – повторила я. – Думаю, что скоропись – это хороший способ познакомить детей с языком. Но ее конкретная образовательная ценность – это научная проблема, которая выходит за рамки моей компетенции. Так что даже не знаю… Но с практической точки зрения, если бы мне пришлось выбирать между тем, чтобы дети учились скорописи, и тем, чтобы они вместо этого прочитали 20 книг за год, то, возможно, я бы выбрала книги.

– Понимаю, – ответил он. – Считаете это лучшим вложением времени?

– Просто я за развитие языковых навыков, – сказала я. – И не знаю для этого лучшего способа, чем чтение. Правда, в основном я занимаюсь со взрослыми.

– Только посмотрите на этот почерк! Он такой необычный, – воскликнул Джейсон из Декейтера, штат Алабама. Мы обсуждали пунктуацию, но переключились на мой почерк.

– Красивый, – согласился Джек.

Джейсон курил очередную сигарету:

– Я люблю писать от руки, – сообщил он. – А также каллиграфию.

– Правда? – удивилась я. – Никогда ею не занималась. А ты изучал ее?