Ребекка с фермы Солнечный Ручей

- Но нам все равно пришлось бы делать уборку  в  доме,  независимо  от  того, будет в нем Ребекка или нет, - убеждала Джейн. - И не понимаю,  почему  ты убирала, стирала и пекла так, как будто тебе приходится делать это только  из-за ребенка, и зачем тебе потребовалось покупать чуть ли не всю  одежду  и  галантерею, какая была в магазине Уотсона.

- Если ты не знаешь Орилию, то я знаю, - ответила Миранда. - Я  видела  и ее дом, и эту кучу детишек, которые напяливают на себя одежду друг друга и  которым все равно, надели они ее на правую сторону или на левую; и  я  знаю,  точно так же как и ты, на какие гроши им приходится жить и  одеваться.  Этот  ребенок, вполне вероятно, явится сюда  с  узелком  вещей,  взятых  у  прочих  членов семьи. Скорее всего, на ней будут туфли Ханны, рубашка Джона и  носки  Марка. Я уверена, что у нее в жизни не  было  наперстка  на  пальце,  но  ей  довольно скоро придется познакомиться с этим ощущением.  Я  купила  для  нее  небеленого миткаля и коричневого полотна, чтобы  она  была  при  деле.  Она,  разумеется, ничего не убирает за собой и, вероятно, никогда не  видела,  как  вытирают  пыль,  и  приучить  ее  к  нашим  порядкам  будет  не  легче,  чем  какую-нибудь язычницу.

- Конечно, у нее другие привычки, -  согласилась  Джейн,  -  но  может  оказаться, что она более послушная и исполнительная, чем мы думаем.

- Ей придется считаться с тем, что ей говорят, исполнительная она  или  неисполнительная, - заметила Миранда, встряхивая последнее полотенце.

У  Миранды  Сойер,  разумеется,  было  сердце,  но   она   никогда   не  использовала его ни для каких иных целей,  кроме  кровообращения.  Она  была  честной,  добросовестной,  экономной,   трудолюбивой,   регулярно   посещала  церковь, состояла членом миссионерского и библейского обществ штата Мэн,  но  перед лицом всех этих холодных  добродетелей  вам  хотелось  одного  теплого  маленького недостатка или, за отсутствием такового,  одной  милой  слабости,  чего-то такого, что могло бы уверить вас, что эта женщина вполне живая.  Она  закончила местную окружную школу, но не получила никакого иного образования,  так как все ее мечты и стремления были связаны с хозяйством - домом, фермой,  молочней. В отличие от нее Джейн посещала частную  школу,  а  также  провела  некоторое время в пансионе для молодых девиц; там же училась  и  Орилия;  и,  несмотря на то что прошло  немало  лет,  по-прежнему  сохранялась  некоторая  разница в языке и манерах между старшей и двумя младшими сестрами.

Другим неоценимым преимуществом Джейн была скорбь; не  та  естественная  печаль по поводу  кончины  ее  пожилых  родителей,  ибо  она  примирилась  с  неизбежностью этой утраты, но нечто гораздо более  глубокое.  В  юности  она  была помолвлена и собиралась замуж за молодого  Тома  Картера,  у  которого,  правда, не было ни дома, ни денег, но была уверенность, что и то,  и  другое  рано или поздно появится. Потом разразилась война. Том добровольно вступил в  армию, как только был объявлен призыв.  К  тому  времени  Джейн  любила  его  тихой, похожей на дружбу любовью и питала нежные  чувства  того  же  рода  к  своей стране. Но борьба, опасности, тревоги того времени привели в  движение  иные, могучие потоки чувств. Жизнь стала чем-то еще, кроме завтрака,  обеда,  ужина, однообразной круговерти ежедневного приготовления еды, стирки,  шитья  да посещения церкви  по  воскресеньям.  Из  деревенских  разговоров  исчезли  привычные сплетни. Важное и значительное  заняло  в  них  место  пустяков  -  святое горе жен и  матерей,  страдания  отцов  и  мужей,  самопожертвование,  сочувствие и новое желание помочь друг другу  нести  тяжкую  ношу.  Духовный  рост мужчин и женщин был  стремительным  в  те  дни  опасности  и  всеобщего  напряжения, и Джейн пробудилась от смутного тусклого сна, как  называла  она  прежнюю жизнь, к новым  надеждам,  новым  страхам,  новым  замыслам.  Затем,  спустя год мучительной тревоги, год, когда никто не заглядывал в газеты  без  содрогания и страха, пришла телеграмма, извещавшая, что Том ранен,  и,  даже  не спросив согласия Миранды, Джейн упаковала чемодан и отправилась  в  путь.  Она прибыла вовремя, чтобы успеть подержать руку Тома  в  часы  боли,  чтобы  суметь показать ему на этот раз, какое оно - сердце внешне чопорной  девушки  из Новой Англии, когда охвачено любовью и горем; чтобы обнять его и чтобы  в  этих объятиях он нашел родной дом и мог спокойно умереть - и это  было  все.  Все, но этого было достаточно.