Ребекка с фермы Солнечный Ручей

- Я не стану носить эти отвратительные иголки еще и зимой!  Не  стану!  Жестоко, жестоко требовать этого от меня! Ах, как  бы  я  хотела,  чтобы  на  свете не было никаких дикобразов или чтобы все они вымерли раньше, чем  этим  глупым,  гадким  людям  пришло  в  голову  отделывать  шляпы  иголками!  Они  загибаются и щекочут мне ухо! Они стегают меня по щеке и  впиваются  в  нее,  как стальные иглы! И вид у них, конечно же, заморский, вы  сами  это  только  что  сказали.  Никто  их  не  носил  и  не  носит,  кроме  меня  одной!   Из  одного-единственного дикобраза сделали один-единственный  пучок  иголок  для  меня и ни для кого больше! Хорошо бы, вместо  того  чтобы  торчать  из  этих  отвратительных животных, их иголки впивались бы в них, как впиваются  в  мою  щеку! Я страдаю, страдаю, страдаю, когда ношу их, и ненавижу их, а они будут  носиться и носиться, и, когда я умру и не смогу этому  помешать,  кто-нибудь  оторвет их от моей последней шляпы и воткнет мне в волосы -  и  так  меня  с  этими  иголками  и  похоронят!  Да,  когда  меня  похоронят,  и  они   будут  похоронены - единственное утешение! О, если у меня когда-нибудь будет дочка,  я позволю ей выбирать для себя перья и не стану заставлять ее  носить  такую  гадость, как свиная щетина или иголки дикобраза!

И, завершив эту длинную тираду, Ребекка унеслась, как метеор, за  дверь  и вдоль по улице, в то время как Миранда Сойер с трудом ловила ртом воздух и  возносила молитвы Небесам, чтобы ей было дано понять, что за ураган  эта  ее  племянница Рэндл.

Это было в три, а в половине четвертого Ребекка уже стояла  на  коленях  на коврике, уткнувшись головой в теткин передник и  всхлипывая  в  искреннем  раскаянии.

- Ах, тетя Миранда, простите, простите меня,  если  можете.  Ведь  это  впервые за много месяцев я оказалась такой скверной!  Вы  ведь  знаете  это!  Помните, вы сказали на прошлой неделе, что со мной в последнее время никаких  хлопот? Что-то прорвалось внутри меня и вышло наружу в раздраженных  словах!  Дикобразьи иголки действуют на меня, как красная тряпка на  быка.  Никто  не  понимает, как я страдаю, когда ношу их!

За последние два года Миранда Сойер получила несколько хороших уроков -  уроков, которые сделали ее (по крайней мере, в те дни, когда она не была  не  в духе) чуть-чуть добрее и, во всяком случае, более  справедливой,  чем  она  была прежде. Когда ей случалось встать утром не с  той  ноги  или  ревматизм  докучал сильнее, чем обычно, она была по-прежнему сурова и  неуступчива;  но  иногда казалось, будто что-то тает внутри нее,  и  тогда  вся  ее  костистая  фигура становилась как-то мягче, а глаза не столь похожими на стеклянные.  В  такие минуты Ребекка чувствовала себя так,  словно  с  головы  у  нее  сняли  железный котел, дав ей дышать свободно и радоваться солнечному свету.

- Н-да, - сказала наконец мисс Миранда, пристально  посмотрев  сначала  на Ребекку, а затем на  иголки  дикобраза,  словно  для  того,  чтобы  лучше  разобраться в ситуации, - никогда, с тех самых пор как родилась на свет,  не  слышала таких речей и думаю, что их, верно,  никто  и  не  произносил.  Тебе  следовало бы рассказать  священнику  о  том,  что  ты  здесь  наговорила,  и  послушать, что он думает о лучшей ученице его воскресной школы. Но я слишком  старая, да и сил у меня  нет,  чтобы  ругать,  и  волноваться,  и  стараться  воспитать тебя, как я это делала сначала. На этот раз можешь  сама  наказать  себя, как ты прежде делала.  Давай  швырни  что-нибудь  в  колодец,  как  ты  поступила со своим розовым зонтиком!.. Ты извинилась, и мы больше  не  будем  говорить об этом сегодня, но  я  надеюсь,  что  ты  покажешь  своим  хорошим  поведением, насколько сожалеешь о своем поступке! Ты вообще думаешь о  своей  внешности и одежде куда больше, чем следует ребенку,  а  твоя  вспыльчивость  когда-нибудь непременно доведет тебя до тюрьмы!

Ребекка вытерла слезы и громко рассмеялась.

- Нет,  нет,  тетя  Миранда,  не  доведет,  никогда!   Это   не   была  вспыльчивость; я не злюсь на людей, а только, очень редко, на  вещи,  такие,  как эти... Уберите их скорее, прежде чем я снова не начала злиться! Теперь я  успокоилась! Ливень прошел, вышло солнце.

Мисс Миранда взглянула на нее испытующе и с недоумением. По ее  мнению,  душевное состояние Ребекки опасно напоминало болезнь.

- Ты видела, чтобы я или твоя тетя Джейн покупали себе новые шляпки? -  спросила она язвительно. - Или  есть  какая-то  особая  причина,  почему  ты  должна одеваться лучше, чем твои старшие родственницы? Ты  вполне  могла  бы  догадаться, что у нас сейчас мало денег и мы не намерены наряжать тебя,  как  какую-нибудь девицу с милтаунской фабрики.

- О-о! - воскликнула  Ребекка;  горячие  слезы  снова  навернулись  на  глаза, а румянец на щеках угас, когда она поднялась с колен и села на  диван  рядом с теткой. - Как мне стыдно! Скорее пришейте эти иголки  на  коричневую  шляпу, пока я послушная! Если я не смогу их выносить,  то  сошью  аккуратный  маленький мешочек из холста и на них надену!