Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Пожалуй, здесь существовало что-то вроде разделения  на  классы,  хотя,  вообще говоря, не было и двух учеников, которые учились бы по одному и  тому  же учебнику и достигли одинакового успеха в  какой-либо  области  знаний.  В  частности, Ребекку было столь трудно отнести к какому-либо классу, что  мисс  Дирборн после двух недель раздумий полностью отказалась от подобных попыток.  Ребекка читала те же произведения,  что  и  Дик  Картер  и  Ливинг  Перкинс,  готовившиеся к поступлению в учительскую семинарию,  отвечала  арифметику  с  маленькой шепелявой "Шужан Шимпшон", географию - с  Эммой-Джейн  Перкинс,  а  грамматикой занималась после уроков наедине с мисс Дирборн. Хотя голову ее и  переполняли умные мысли и необычные фантазии, сочинения она в  первое  время  писала плохо. Тяжкие труды самого процесса  письма  наряду  с  добавившимися  трудностями  орфографии  и  пунктуации  плачевным   образом   препятствовали  свободному выражению мыслей. Историю ей предстояло изучать вместе с  классом  Элис  Робинсон,   занимавшимся   темой   войны   американских   колоний   за  независимость. Хотя Ребекке было приказано начать с открытия Америки, она за  неделю усвоила ход событий до самого 1775 года, а через десять дней  прибыла  в  Йорктаун[14],  где  класс,  очевидно,  встал  на  летние  квартиры.  Затем,  обнаружив, что дополнительные усилия ведут лишь к тому,  что  ей  приходится  отвечать урок вместе со старшим из Симпсонов, она добровольно отступила, ибо  пути премудрости не были приятными путями, а ее собственная тропа  -  тропой  мира, если приходилось пролагать их в обществе  Маятника  Симпсона.  Сэмюела  Симпсона называли Маятником из-за  того,  что  ему  было  невыносимо  трудно  принять любое решение. Вставал ли вопрос о  факте,  правописании  или  дате,  требовалось ли решить, что лучше - пойти купаться или удить рыбу,  возникала  ли необходимость выбрать книгу в библиотеке воскресной школы или  леденец  в  деревенской лавке, - не успевал Маятник выбрать определенный план  действия,  как душа его с любовью устремлялась в  совершенно  противоположную  сторону.  Это был бледный мальчик, с соломенными  волосами,  голубоглазый,  сутулый  и  заметно  заикавшийся  в  моменты  волнения.  Возможно,  именно  из-за  своей  слабохарактерности в решительности Ребекки он находил особое очарование и не  мог оторвать глаз от новой ученицы, хотя она относилась к нему с презрением,  граничившим с яростью. Сила, с которой она затягивала  развязавшийся  шнурок  туфли, движение, которым она перебрасывала  через  плечо  косу,  когда  была  возбуждена или раздражена, ее манера учить  урок  -  книга  на  парте,  руки  скрещены на груди, глаза неподвижно устремлены на стену напротив - все  было  полно  неизменной  прелести  в  глазах  Маятника  Симпсона.  Когда,  получив  разрешение учительницы, она подходила к ведру с водой  и  выпивала  воды  из  ковша, незримые силы поднимали Маятника с  его  скамьи  и  толкали  пойти  и  выпить следом за ней. В этом он находил что-то сродни  общению  и  дружеской  близости, а поравняться с ней на пути и встретить холодный  и  презрительный  взгляд ее чудесных глаз было и страшно, и радостно.

В один из теплых  летних  дней  жажда  Ребекки  превзошла  все  границы  приличия. Когда  она  в  третий  раз  попросила  позволения  утолить  ее  из  общественного источника, мисс Дирборн кивнула в знак согласия, но  при  этом  недовольно подняла брови. Напившись, Ребекка положила ковш на место, и тогда  Маятник быстро поднял руку. Мисс Дирборн снова утомленно кивнула.

- Что это с тобой сегодня, Ребекка? - спросила она.

- Я ела соленую макрель на завтрак, - ответила Ребекка.

В этом ответе не было ничего  смешного,  он  был  простой  констатацией  факта, но по школе пронеслось неудержимое веселье. Мисс  Дирборн  не  шутила  сама и не любила чужих шуток. Лицо ее вспыхнуло.

- Я считаю, Ребекка, что тебе следует постоять  пять  минут  у  ведра.  Возможно, это позволит тебе справиться со своей жаждой.

Сердце Ребекки дрогнуло: стоять в углу у ведра с  водой  под  взглядами  всех учеников! У нее вырвался гневный жест несогласия.  Она  сделала  шаг  к  своему месту, но ее остановило распоряжение мисс  Дирборн,  сделанное  более  твердым, чем прежде, тоном:

- Встань у ведра, Ребекка! А ты, Сэмюел? Сколько раз сегодня ты просил  воды?

- Это ч-ч-четвертый.

- Не  трогай  ковш,  пожалуйста.  Вся  школа  сегодня  только  тем   и  занимается, что пьет; на учебу совсем не остается  времени.  Я  полагаю,  ты  тоже ел что-нибудь соленое на завтрак, Сэмюел? - язвительно поинтересовалась  мисс Дирборн.

- Я ел м-м-макрель, к-к-как и  Реб-б-б-бекка.  (Неудержимое  хихиканье  всей школы.)

- Я так и думала. Встань с другой стороны от ведра, Сэмюел.

Ребекка низко склонила голову: ее душили стыд и  гнев.  Жизнь  казалась  невыносимо  мрачной.  Наказание  само  по  себе  было  неприятным,  но  быть  наказанной  в  паре  с  Маятником  Симпсоном  оказалось  выше  человеческого  терпения.