Ребус

Он доехал до Марила, когда во многих окнах уже задергивали шторы и приглушали свет. Особняк семьи Ребус – ухоженный, с гербованными пиками на заборе и бассейном с фонтанчиком во дворе расположился в отдалении от дома Головного и прочих центральных зданий. Рядом находились еще два дома со множеством декоративных полуфронтонов, в ярком хаосе рассредоточенных по фасадам – гралейская архитектура. Дитр дернул металлическую кисточку на заборе три раза, и через пару минут к нему вышел мажордом. Водосвинка у бассейна проснулась и подняла гордую голову, принюхиваясь к чужаку.

– Доброй ночи, омм, – поздоровался прислужник. Судя по одежде и выговору, он тоже принадлежал к гралейской диаспоре. – По какому вы вопросу?

– По семейному, – ответил Дитр, облагораживая свои слова всемирной убедительностью. – Мне нужен омм Урномм Ребус.

– Да, конечно, – завороженно ответил мажордом, из-за вечерней усталости даже не подумавший сопротивляться. – Следуйте за мной, я его позову.

Он провел Дитра по насыпной тропинке вдоль клумб с низкорослыми вечнозелеными растениями, которые прекрасно себя чувствовали даже в прохладные дни начала года. Водосвинка грациозной трусцой припустила за ними. Проводив Дитра в гостиную, мажордом осмелился покоситься на сверток в руках ночного гостя, но ничего не сказал. Минуту спустя он возвратился в сопровождении статного молодого мужчины, который уже успел переодеться ко сну и для приличия накинул на широкие плечи шелковый халат. Мажордом растворился в одной из комнат, а Урномм Ребус, поздоровавшись с Дитром одним лишь словом, уселся напротив, закинув ногу на ногу, и вперился в него своими темными глазами с опущенными книзу густыми короткими ресницами.

– Я пришел к вам, чтобы вернуть вам это, – Дитр кивнул на сверток, лежащий около него на диване. Ребус недоуменно поднял бровь, и Дитр пояснил: – Это ваше. От Лирны Сиросы.

– Вот как, – сказал Ребус, водя длинным пальцем по губам. – Стало быть, от Лирны Сиросы. А где она сама?

– Мертва, – просто ответил Дитр.

Урномм гибким движением поднялся с кресла и подошел к свертку. Дитр сжал кулаки, потому что тень в нем рвалась наружу, желая сжигать, терзать и давить.

– Младенец, не вызывающий отвращения, – признал Урномм Ребус, разглядывая маленькое осмысленное лицо, показавшееся из свертка.

– Весьма красивый, – напряженно согласился Дитр, который еще не до конца унял ненавидящую тень. – Полагаю, будет похож на вас.

– Стоит на это надеяться, – стеклянно произнес Ребус, в котором тоже шла внутренняя борьба, правда, совершенно другого свойства. – Но вы поймите… Я не был женат на этой женщине, его матери. Мы даже не… как это вам объяснить?

– Я знаю, что у вас не было телесной связи, омм Ребус, – перебил его Дитр. – К вашему сожалению или счастью, я знаю о вас многое.

Ребус, который уже взял сына на руки, прищурил свои красивые глаза. Он заговорил изменившимся, шипящим голосом:

– Я надеялся на конфиденциальность, господин-как-вас-там. Вашим приспешникам нужна была старая гралейская кровь – вы меня получили. Я надеялся, вы отстанете от меня навсегда. И в смерти его матери виноват не я, а лишь…

– Урномм, – устало вздохнул Дитр, – успокойтесь. Я не из Чистой Коммуны. Я из полиции. – Увидев, что Ребус совсем перепугался, Дитр принялся торопливо объяснять: – Я не на задании, а действую по собственным мотивам – только не спрашивайте меня о них. Если б я мог спасти Лирну Сиросу, я бы обязательно это сделал. Но у этого ребенка есть только вы.

– Но ведь… – сипло начал гралеец, стыдясь того, что хочет сказать. – Меня сватают уважаемой молодой даме из варкской семьи, у нашего рода есть репутация, а этот ребенок… он же незаконнорожденный, и даже если я признаю его, то связь с сектантами… репутация моей семьи…

Дитр понял, что злость, вскипевшая вдруг в нем, принадлежит ему и только ему, и тень здесь ни при чем. Это напоминало желание подбить глаз Ралду Найцесу, только было гораздо свирепей.

– Трус! – рявкнул шеф-следователь, опустив кулак на подушку. Водосвинка, по-хозяйски лежавшая на диване, возмущенно хрюкнула и вскочила.

– Нет, я не…

– Вы просто изнеженный трус, Ребус! Я всегда считал, что гралейцы – при всех ваших смешных недостатках – храбрые люди, которые готовы жертвовать собой ради своих земляков. А вы не хотите признать родного сына! Его мать просила у вас помощи, верно? Когда сбегала от мракобесов из своей Коммуны – она просила вас помочь ей? А вы откупились от нее из страха, что вскроется ваше участие в ритуале. Вы просто…

Ребус отступил от него на шаг и чуть не споткнулся о передвижной столик, и оттого стал еще крепче прижимать к груди сверток.

– Да перестаньте же вы! – прошептал он. – Вы явно из другой среды, вам не понять…

– То, что вы жалкий тип, понятно даже такому не обезображенному репутационными соображениями человеку, как я, – парировал Дитр.