Ребус

– Никакая это не одержимость, – замотал головой всемирщик. – Одержимость бывает только демоном, а демон не разумен.

– Эта же дрянь, – следом за ним застрекотал душевник, – имеет признаки личности. И клянусь, когда я попытался ее нащупать, мне будто пригрозили, что если я сейчас же не уберу от него свои щупальца, он мне их сожжет до состояния головешек.

– Меня пообещал препарировать – как сольпугу, – сообщил специалист по теории всемирных сил.

– Короче, – сказал следователь, – вы оба утверждаете, что этот человек действовал в невменяемом состоянии, и поэтому…

– Не в невменяемом, – замотал головой душевник.

– И действовал не он, – добавил всемирщик.

– Его б под иглы, – душевник вдруг мечтательно прищурился. – Я бы посмотрел, да они со своей всемирной конфиденциальностью ничего толком не расскажут.

– Пиши как «одержимость», – махнул рукой Бонеэ своему помощнику. – Что уж у него – пусть гад с приятелями разбираются, если, конечно, им еще его отдадут.

Процессы над почетными гражданами проходили долго и с церемониями, но Дитр более не являлся почетным гражданином. В зал набилось с пару десятков журналистов, следователь жаловался, что его чуть не затоптали простые горожане, которые тоже решили посмотреть на того, кто умудрился превратить в руины несколько зданий, не используя даже динамита. Процесс обещались провести одним днем, чтобы не задерживать присяжных – тех собрали из разных агломераций, оторвав от работы и отдыха, а гражданский долг не должен мешать быть гражданином.

Обвинительная бригада зачитала фабулу, также добавив, что личность обвиняемого так и не удалось идентифицировать, как и происхождение его поддельного личника. На процесс также приглашены эксперты – душевник-криминалист и эксперт по теории всемирных сил. Присяжные вели себя беспорядочно, они постоянно выкрикивали что-то с места, даже не вскидывая кулаки. Обвинитель и Председатель всякий раз призывали их к порядку и грозились отстранить от слушания.

– У Обвинительной бригады более нет свидетельств или экспертных заключений, – закончил Глан Бонеэ.

– Хорошо, – кивнул Председатель. – Если ни у кого нет возражений, я объявляю Выборы присяжных.

Вверх взлетел кулак чиновницы с серебряным лацканом, которая сидела на Особой скамье ближе всех к возвышению с Обвинителем и Председателем.

– Возражения есть у Министерства общественного благополучия.

– Совести у вас нет! – заорал кто-то из присяжных, и Председатель неистово заколотил молотком.

– Озвучьте их, пожалуйста.

– Визой Министра общественного благополучия Конфедерации, согласованной на высшем уровне Министерством внутреннего порядка Конфедерации, мы просим передать условного Дитра Парцеса на врачебный процесс.

Бонеэ, которому было предписано придерживаться процессуального уложения, кисло выдавил:

– Обвинительная бригада просит предоставить аргументы.

Чиновница затараторила, читая заранее напечатанную речь, но присяжные все-таки поняли, в чем дело. Условный Дитр Парцес – не одержимый. Его случай представляет особый интерес для науки телесной и всемирной. Это косвенно подтвердили даже эксперты Обвинительной бригады, сказав, что термин «одержимость» в деле о разрушенной площади применим весьма условно, еще условней, чем имя «Дитр Парцес», настоящую личность которого даже не удалось установить. Чтобы выяснить, чем болен этот человек, почему его болезнь так опасна для окружающих, а также в целях предотвращения подобных случаев в будущем, Министерство общественного благополучия просит передать обвиняемого на врачебный процесс.

Возражения такого уровня не требовали согласия со стороны присяжных, и поэтому половина из неразделенного чувства справедливости, а другая – потому что они тащились в столицу зря, оторвавшись от работы, – разразились негодованиями. Они не утихали даже когда Председатель заорал под аккомпанемент своего молотка, что сейчас позовет приставов их всех разогнать. Пресса только подбрасывала хворосту в огонь – журналисты вскакивали со своих мест, не забывая, однако, выкидывать кулаки в воздух, и обращались с вопросами к чиновнице с серебристым лацканом, Глану Бонеэ и даже Дитру. Им никто не отвечал, и вопросы становились все более хамскими.

Конвоиры молча схватили Дитра под руки и поволокли прочь из зала обратно в камеру, пока на возвышении располагалась взявшаяся из ниоткуда шеф-глашатай. Последним, что Дитр услышал из зала, были ее всемирно усиленные слова:

– …а представителей прессы прошу остаться для дальнейших разъяснений, которые даст Обвинительная бригада. И настоятельно рекомендую не паниковать, а также не пытаться просочиться на врачебный процесс. Настоятельно!