Ребус

На его прикроватной тумбочке кольцами свернулась змея. Дитр бы швырнул в тварь подушкой, не будь змея такой странной. Около нее была своеобразная и явно самодельная подставка с щипчиками, в которых была зажата папироса. Змея громыхнула кончиком хвоста и затянулась дымом. Дитр ущипнул себя за руку, чтобы понять, не видит ли он образы, вызванные дурманом. Ему показалось, что черные глаза-бусинки змеи насмешливо сверкнули. «Это служебная тварь, одна из тех, которых направляют к пациентам для успокоения. Я засыпаю под змеиную погремушку», – убеждал себя Дитр, протягивая руку к рептилии. Гремучник выпустил столб дыма в потолок и вдруг размотал кольца, хлопнув Дитра погремушкой по вытянутым пальцам.

– Не любишь, чтобы тебя трогали. Как я тебя понимаю.

Он лег обратно, и гремучник продолжал за ним наблюдать, покуривая папиросу. Глаза у твари были до того разумными, что гремучника испугалась даже тень. Ребус-паразит опасливо жался на границе посмертия при виде змеи, которая и не думала кусать отравленной пастью его вместилище.

Потом змея переползла с тумбочки на подушку и свернулась около уха Дитра, не забывая стрекотать. Он заснул крепким и теплым сном.

Утром ему принесли бумагу на подпись. Фельдшер говорил Равиле, что это пустышка, ведь личность господина так и не удалось идентифицировать.

– В деле он записан как «условный Дитр Парцес», – отрезала она. – И здесь он у нас значится так же. Как бы его не звали, для законников он «условный Дитр Парцес». Отлично, – промолвила она, когда пациент расписался. – Вечером же вами и займусь.

Вечера Дитр ждал с тревогой. Как тень отреагирует на однокашницу из своего временного узора, он не знал. Скорее всего, паразит решит перед ней покрасоваться, ему всегда было важно внимание этой женщины. Впрочем, будь она мужчиной, от этого бы мало что изменилось – Ребусу было чуждо почти все человеческое, и влечение тоже.

Его привели в комнату, заставленную странными приборами, напоминающими одновременно микроскопы и швейные машинки.

– Знакомьтесь, – Равила обвела рукой комнату с приборами, – душескоп.

В центре комнаты было кресло с мягкими регулируемыми ремнями, при виде которых Дитр даже не стал скрывать, что ему страшно, и поежился.

– Это от опасностей вашего проклятия, – объяснил фельдшер, устилая подголовник кресла чистой тканью. – Некоторые люди не терпят глубокого проникновения душескопа в свою сущность и начинают защищаться – с последующей опасностью для медперсонала.

– От его проклятия ремни нас не защитят, Клес, – заметила Равила Лорца, стоявшая к ним спиной. Она занималась одним из приборчиков. – Можешь не привязывать, но лучше позаботься о себе.

Фельдшер задумчиво кивнул и стал искать капельницу с дурманом.

– Это последний раз, когда мы вводим вам дурман за этот десяток дней, – сообщила Лорца. – Иначе вы станете зависимым.

– Мне не нужен дурман, – ответил Дитр, устраиваясь в кресле.

– Сам не ведает, что несет, – хмыкнул Клес, протирая иглу спиртом.

С него сняли ботинки и обработали спиртом каждый палец на руках и ногах. Потом под локоть ему ввели иглу и открыли дурман. Дитр так и не узнал, как работают приборчики, потому что он уснул, провалившись в телесное небытие, прежде чем врач и фельдшер все настроили.

Он лежал посреди клумбы с гигантскими колокольчиками и кровоточил. Кровь шла у него из носа и из кончиков пальцев. Боли не было, но жизненные силы капля за каплей утекали в землю. Вокруг парили бражники и где-то далеко щелкал хвост гремучника. Воспоминание о гремучнике повергло его в странную полутрезвость. Он понимал, что сейчас его изучают душевник с фельдшером, но проснуться он не мог. А еще к ним приполз гремучник, он где-то там, среди приборчиков с иглами.

Жизнь вытекала из него на землю, а из-под земли произрастала тень, закрывая собой колокольчики и отгоняя бражников. Тень проявлялась горелым образом, тень обретала очертания Ребуса. Отвесив поклон, тень заговорила:

– Равила, уважаемая коллега моя. Чем мне на этот раз тебя удивить?

Дитр чувствовал, как где-то в телесном отшатнулась от тени сущность врача, которая боялась ответить тени что-либо, дабы не спровоцировать темную гниль. Кровь перестала течь и начала сворачиваться, а тень разочарованно зашипела, потому что Равила Лорца не желала беседовать со всемирным злом, что оставил Ребус в душе Дитра Парцеса.

Таяли колокольчики, а бражники уносились в небо и опадали Дитру на лицо каплями дождя. Тень протянула свои щупальца, жаждая устроить спящей жертве очередную пытку кошмарами, как вдруг застрекотала змея. Дитр Парцес спал обычным дурманным сном без сновидений.