Речи бунтовщика

А мелкій ремесленникъ, ютящійся въ темномъ сыромъ подвал, работающій день и ночь съ окоченлыми пальцами и пустымъ желудкомъ, выбивающійся изъ силъ, чтобы прокормить пять маленькихъ ртовъ, тмъ боле любимыхъ, чмъ они становятся блдне и прозрачне отъ голода и лишеній? А этотъ несчастный, проводящій ночи подъ открытымъ небомъ, такъ какъ онъ не можетъ позволить себ роскоши — переночевать за пятакъ въ ночлежномъ дом? Неужели вы думаете, что они не постараются найти въ роскошныхъ дворцахъ теплаго угла для своихъ семействъ, боле достойныхъ и честныхъ во всякомъ случа, чмъ семьи толстыхъ буржуа? Что они не мечтаютъ о томъ, чтобы въ магазинахъ коммуны было достаточно хлба для всхъ тхъ, которые не привыкли къ бездлью, достаточно одежды, чтобы покрыть какъ плечи несчастныхъ дтей рабочихъ, такъ и упитанныя тла дтей буржуа? Неужели вы думаете, что т, которые ходятъ въ лохмотьяхъ, не знаютъ, что въ магазинахъ большого города есть достаточно припасовъ для удовлетворенія первыхъ нуждъ всхъ его жителей и что если-бы вс рабочіе трудились надъ производствомъ необходимыхъ предметовъ, вмсто того, чтобы чахнуть надъ выдлкой предметовъ роскоши, то выработаннаго ими хватило бы не только на ихъ коммуну, но и на сосднія?

Наконецъ, возможно-ли, чтобы народъ въ тотъ день, когда почувствуетъ въ себ силу, не постарался-бы осуществить все то, о чемъ онъ мечтаетъ столько лтъ и что само собой вырвется наружу въ критическій моментъ (вспомните осаду Парижа!)?

Здравый смыслъ человчества отвтилъ уже на эти вопросы, и вотъ его отвтъ:

Наступитъ всеобщая революція, которая вызоветъ потоки крови во всхъ странахъ Европы. При связяхъ, установившихся сейчасъ между отдльными государствами и при настоящемъ неустойчивомъ политическомъ равновсіи мстная революція невозможна, если только она будетъ сколько-нибудь продолжительна. Разразившись въ одной стран, она, какъ въ 1848 году, вызоветъ непремнно вспышки во всхъ остальныхъ, и революціонное пламя охватитъ сразу всю Европу.

Но если въ 1848 году возставшіе города возлагали большія надежды на перемну образа правленія и на конституціонныя реформы, то сейчасъ, конечно, это невозможно. Парижскій рабочій не будетъ ждать, чтобы правительство — будь то даже свободная Коммуна — исполнило его завтныя желанія. Онъ самъ возьмется за дло и скажетъ: „Такъ, по крайней мр, что-нибудь будетъ сдлано!”

Русскій народъ не будетъ ждать, чтобы учредительное собраніе даровало ему землю, которую онъ столько лтъ обработываетъ для другихъ; какъ-бы мало надежды на успхъ у него ни было, онъ постарается самъ ею завладть; онъ уже стремится къ этому: доказательствомъ чему служатъ постоянные бунты. То же самое происходитъ въ Италіи и въ Испаніи; и если въ Германіи рабочій позволяетъ еще распоряжаться собой тмъ, которые бы желали, чтобы все въ мір совершалось по предписаніямъ изъ Берлина, то примръ сосдей и неспособность правителей скоро укажутъ ему настоящій путь.

Будущая революція будетъ носить экономическій характеръ. Всми народами одновременно будутъ произведены попытки пересоздать весь экономическій строй; они больше не будутъ ждать, чтобы благосостояніе свалилось имъ съ неба, какъ манна небесная.

Но... мы уже видимъ пессимиста съ лукавой улыбкой на губахъ, говорящаго: „нсколько возраженій, только нсколько возраженій”. Что же, мы его выслушаемъ и отвтимъ ему.

Политическія права.

Буржуазная пресса ежедневно твердитъ намъ на вс лады о значеніи политической свободы и „политическихъ правъ человка”: всеобщей подачи голосовъ, свободы выборовъ, свободы печати, союзовъ, собраній и т. д., и т. д.

— „Зачмъ возставать, зачмъ прибгать къ оружію, — говоритъ она, — когда у васъ есть вс эти права, а слдовательно, и возможность произвести вс необходимыя реформы!” Оцнимъ же эти пресловутыя политическія права съ нашей точки зрнія, т. е., съ точки зрнія того класса, который ничего не иметъ, никмъ не управляетъ и у котораго очень мало правъ и слишкомъ много обязанностей.

Мы не скажемъ, какъ это говорилось раньше, что политическія права не имютъ въ нашихъ глазахъ никакой цны. Мы прекрасно знаемъ, что со временъ крпостного права и даже съ прошлаго вка въ этомъ отношеніи кое-что сдлано. Французскій рабочій уже не то существо, лишенное всякихъ человческихъ правъ, какимъ онъ былъ раньше, когда аристократія смотрла на него, какъ на рабочаго скота; вн своей мастерской, онъ считаетъ себя равнымъ всмъ остальнымъ гражданамъ. Французскаго крестьянина нельзя счь на улицахъ, какъ это длается еще въ Россіи. Бурными революціями и пролитой кровью народъ завоевалъ себ нкоторыя личныя права, умалять значеніе которыхъ мы не хотимъ.