Речи бунтовщика

Стоитъ только прослдить за возникновеніемъ идей въ современномъ обществ, чтобы понять, съ какимъ рвеніемъ человческая мысль работаетъ сейчасъ надъ полной переоцнкой цнностей, завщанныхъ намъ прошлыми вками, и надъ выработкой новыхъ философскихъ и научныхъ системъ, предназначенныхъ стать основами грядущихъ человческихъ организацій. Не только реформаторы изъ народа, изнуренные непосильнымъ трудомъ и нестерпимой нуждой, мечтающіе о лучшемъ будущемъ, возстаютъ сейчасъ противъ современныхъ учрежденій. Ученые, воспитанные на старыхъ предразсудкахъ, стараются отряхнуть съ себя пыль ветхости, прислушиваются къ броженію мысли въ народ и становятся выразителями и провозвстниками новыхъ идей. „Все разъдающій ядъ критики подрываетъ завщанныя намъ непреложныя истины; философія, естественныя науки, этика, исторія, искусство, все гибнетъ въ этой разрушительной работ, ничему нтъ пощады!” — восклицаютъ возмущенные консерваторы. Да ничему и не будетъ пощады, даже самимъ основамъ вашего соціальнаго строя — частной собственности и власти. Вс работаютъ сейчасъ надъ ихъ разрушеніемъ, — вс, отъ негра мастерской до работниковъ мысли, отъ заинтересованныхъ въ реорганизаціи современнаго строя до тхъ, которые содрогнутся при вид своихъ же мыслей, осуществленныхъ на практик, отряхнувшихъ съ себя пыль библіотекъ, воплощенныхъ самой жизнью.

Полное разложеніе и распаденіе современнаго строя и всеобщее недовольство; выработка новыхъ формъ жизни и жажда какой-бы то ни было перемны, юношескій порывъ критики въ области науки, философіи, этики и броженіе общественной мысли; возмутительное равнодушіе или преступное сопротивленіе новымъ теченіямъ тхъ, въ рукахъ которыхъ сосредоточена власть...

Вотъ каково было всегда состояніе общества наканун великихъ революцій. Таково оно и сейчасъ; и это не безумная фантазія возбужденнаго воображенія группы недовольныхъ; самое спокойное научное наблюденіе убждаетъ насъ въ этомъ. Даже т, которые для оправданія своей преступной индиферентности говорятъ: „Будьте спокойны, опасность не дошла еще до нашихъ жилищъ”, признаютъ, что положеніе все ухудшается и что они не знаютъ, куда мы идемъ. Однако, облегчивъ себя этимъ признаніемъ, они снова впадаютъ въ свое обычное состояніе — прозябаніе безъ мысли.

„Намъ столько разъ предсказывали эту революцію”, вздыхаетъ пессимистъ; „былъ моментъ, когда я самъ поврилъ въ ея наступленіе, а между тмъ ея все нтъ!”

Она придетъ и чмъ позже, тмъ она будетъ плодотворне. „Два раза, въ 1754 и въ 1771 году готова была вспыхнуть революція”, говоритъ Феликсъ Рокэнъ[6], описывая событія XVIII вка (чуть было не написалъ въ 1848 и 1871 году). Не разразившись тогда, она стала гораздо могуче и плодотворне къ концу вка.

Но не будемъ тревожить сна индиферентныхъ и мшать брюжжанію пессимистовъ. Подумаемъ лучше о томъ, каковъ будетъ характеръ этой революціи, предчувствуемой и подготовляемой столькими людьми, и каково должно быть наше отношеніе къ ней.

Мы не будемъ заниматься историческими пророчествами: ни эмбріональное состояніе соціологіи, ни современное положеніе исторіи, которая, по выраженію Огюстэна Тьерри, „подавляетъ истину условными формулами”, насъ на это не уполномочиваютъ. Ограничимся тмъ, что поставимъ себ нсколько самыхъ простыхъ вопросовъ.

Возможно-ли допустить хоть на мгновеніе, что одна только перемна образа правленія успокоитъ броженіе умовъ и пріостановитъ совершающуюся во всхъ слояхъ общества работу надъ пересозданіемъ всего существующаго? Что недовольство экономическимъ строемъ, возрастая съ каждымъ днемъ, не захочетъ проявиться въ общественной жизни, какъ только наступятъ благопріятныя обстоятельства — дезорганизація власти?

Конечно, нтъ!

Возможно-ли, чтобы ирландскіе и англійскіе крестьяне не воспользовались первой представившейся возможностью, чтобы изгнать ненавистныхъ помщиковъ и завладть землей, о которой они мечтаютъ столько вковъ?

Возможно-ли, чтобы Франція, если только наступитъ новый 1848 годъ, ограничилась замной своего новаго Гамбетта какимъ-нибудь Клемансо и не испробовала, что можетъ дать Коммуна для улучшенія быта рабочихъ? Чтобы французскіе крестьяне, видя центральную власть униженной, не постарались завладть бархатными лугами своихъ сосдокъ — святыхъ сестеръ и плодородными полями толстыхъ буржуа, устроившихся около нихъ и все округляющихъ свои владнія? Возможно-ли, чтобы они не встали въ ряды борцовъ, предлагающихъ имъ поддержку для осуществленія мечты всего рабочаго народа: обезпеченнаго, хорошо оплачиваемаго труда?

Возможно-ли, чтобы крестьяне — будь то итальянцы, испанцы или славяне — не присоединились къ этому движенію?

Возможно-ли, чтобы рудокопы, изнуренные нуждой и страданіями, работающіе подъ вчнымъ страхомъ смерти, не постарались изгнать владльцевъ рудниковъ, какъ только они замтятъ малйшій признакъ дезорганизаціи среди своего начальства?