Речи бунтовщика

Что касается буржуазіи, то она поражала своей трусостью. Изрдка попадались въ ея сред революціонеры, заявлявшіе правительству свой протестъ. Но большая часть буржуазіи гнула спину передъ королемъ и придворными, передъ знатью, передъ слугами аристократовъ. Самой гнусной подлостью, самой ужасной низостью дышатъ ея слова и поступки до 1789 года, — что-бы тамъ ни говорили Луи Бланъ и другіе защитники этой буржуазіи. Глубокимъ отчаяніемъ проникнуты слова революціонеровъ той эпохи. Какъ правъ Камилль Демуленъ, говоря: „Насъ, республиканцевъ, было въ Париж до 1789 года едва двнадцать человкъ”...

И какое глубокое перерожденіе произошло за какіе-нибудь три-четыре года. Какъ только власть короля была поколеблена, угнетенный народъ поднялся. Весь 1788 годъ прошелъ въ непрерывныхъ, частичныхъ возстаніяхъ крестьянъ. Подобно стачкамъ нашего времени, они вспыхивали тамъ и сямъ на территоріи Франціи, захватывая все большія и большія пространства, становясь все продолжительне и ожесточенне.

За два года до революціи, народъ униженно просилъ уменьшенія податей (какъ теперь онъ проситъ увеличенія заработной платы). Въ 1789 году онъ ищетъ свободы и хочетъ свергнуть иго аристократіи, духовенства и частныхъ собственниковъ — буржуа. Какъ только народъ замтилъ, что правительство больше не въ силахъ подавлять мятежи, онъ возсталъ противъ своихъ враговъ. Его предводители идутъ поджигать дворцы аристократовъ, между тмъ какъ еще покорная и трусливая толпа ждетъ, пока пламя пожара охватитъ холмы и освтитъ облака, чтобъ вздернуть сборщиковъ податей на т вислицы, на которыхъ погибли провозвстники революцій. Войска отсутствуютъ; они заняты въ другомъ мст. Возстаніе идетъ отъ хижины къ хижин, изъ деревни въ деревню, и скоро полъ-Франціи пылаетъ огнемъ. Будущіе революціонеры изъ буржуазіи гнутъ еще спину передъ королемъ, будущіе герои революціи пытаются подавить возстаніе незначительными уступками. Но города и деревни требуютъ свободы и предъявляютъ свои права, не дожидаясь созванія Генеральныхъ Штатовъ и зажигательныхъ рчей Мирабо. Сотни мятежей (Тэнъ ихъ насчитываетъ боле трехсотъ) вспыхиваютъ въ деревняхъ и подготовляютъ тотъ день, когда парижане, вооруженные пиками и нсколькими пушками, овладваютъ Бастиліей.

Если-бы революція разразилась только въ Париж, если-бы это была парламентская революція, ее можно было-бы залить потоками крови. Тогда контръ-революціонеры, высоко поднявъ блое знамя, толпами ходили-бы изъ деревни въ деревню, изъ города въ городъ, избивая крестьянъ и санкюлотовъ. Но, къ счастью, революція сразу приняла другой характеръ. Она вспыхнула почти одновременно въ тысяч мстъ. Революціонное меньшинство, черпая силы въ правот своихъ стремленій и въ безмолвномъ сочувствіи народа, побдоносно шло изъ деревень, селъ и городовъ всей Франціи взять Бастилію, королевскій дворецъ и городскую думу. Оно терроризировало аристократію и крупную буржуазію и увлекало за собой народъ, который гордо шелъ уничтожать привилегіи и завоевывать свою свободу, свои права.

Таковъ же будетъ путь наступающей революціи. Идеи анархическаго коммунизма проникнутъ въ сознаніе массъ и привлекутъ ихъ на свою сторону. Тогда меньшинство, поддерживаемое народомъ, подыметъ красное знамя возстанія. Вспыхнувъ почти одновременно во-всхъ концахъ міра, препятствуя учрежденію какого-бы то ни было правительства, могущаго задержать ходъ событій, революція будетъ свирпствовать до тхъ поръ, пока не исполнитъ своей миссіи: уничтоженіе частной собственности и государства.

Въ этотъ день меньшинство станетъ большинствомъ. Народъ, перешагнувъ черезъ частную собственность и государство, придетъ къ анархическому коммунизму.

Порядокъ.

Насъ упрекаютъ часто въ томъ, что мы избрали своимъ девизомъ слово анархія, запугивающее трусливые умы. „Ваши идеи прекрасны”, говорятъ намъ, „но согласитесь, что вашъ девизъ неудаченъ. Анархія — синонимъ безпорядка, хаоса. Это слово вызываетъ въ сознаніи представленіе о непрерывномъ столкновеніи интересовъ, о вчной борьб, о полной невозможности установить гармонію”.

Замтимъ прежде всего, что активная партія, партія новыхъ теченій, рдко иметъ возможность сама себ выбрать имя. Санкюлоты 1793 года не сами дали себ это прозвище. Оно было придумано врагами народной революціи. Но разв это прозвище не заключаетъ въ себ опредленной идеи — идеи возстанія изстрадавшагося народа противъ роялистовъ, этихъ такъ называемыхъ патріотовъ, и якобинцевъ, которые, какъ-бы ни поклонялись имъ историки-буржуа, — были настоящими врагами народа, ненавидли и презирали его за нищету, за стремленіе къ равенству и свобод, за революціонные порывы.