Речи бунтовщика

Но теперь мы обращаемся не къ анархистамъ. Мы хотимъ поговорить съ тми революціонерами, приверженцами правительства, которые заражены предразсудками, внушенными имъ воспитаніемъ, которые искренно заблуждаются и охотно выслушаютъ наши доводы. Мы станемъ на ихъ точку зрнія, и такъ будемъ говорить съ ними.

Защитники диктатуры не замчаютъ сами, что, поддерживая этотъ предразсудокъ, они подготовляютъ почву для торжества своихъ противниковъ. Я бы посовтовалъ поклонникамъ Робеспьера твердо помнить слдующія его слова. Онъ въ принцип признавалъ диктатуру. Но... — „Остерегайся больше всего диктатуры” — рзко оборвалъ онъ Мандара, когда этотъ попробовалъ заговорить о ней. „Диктаторомъ былъ бы Бриссо!” Да, Бриссо, этотъ хитрый жирондистъ, ожесточенный противникъ стремленій народа къ равенству, ярый защитникъ собственности (которую онъ самъ когда-то называлъ воровствомъ), Бриссо, который преспокойно заключилъ бы въ тюрьму Марата и всхъ умренныхъ якобинцевъ!

Но эти слова относятся къ 1792 году! Въ эту эпоху Франція уже три года была объята революціей! Фактически королевской власти уже не существовало: оставалось только нанести ей послдній ударъ; феодальный режимъ былъ уже уничтоженъ. И не смотря на это, даже въ ту эпоху, когда революція свободно и смло несла свои волны, все же контръ-революціонеръ Бриссо имлъ вс шансы быть провозглашеннымъ диктаторомъ! А что было бы раньше, въ 1789 году? Мирабо былъ бы призванъ стать во глав правительства! Мирабо, этотъ человкъ, который торговалъ своимъ краснорчіемъ, продавалъ его королю, — вотъ въ чьи руки въ ту эпоху перешла бы власть, если бы возставшій народъ, опираясь на штыки, не провозгласилъ своего могущества и не воспользовался побдами Жакеріи, чтобъ сдлать призрачной всякую власть, утвержденную въ Париж или въ департаментахъ.

Но, правительственный предразсудокъ такъ ослпляетъ тхъ, которые думаютъ о диктатур, что они предпочитаютъ подготовить диктатуру какого-нибудь новаго Бриссо или Наполеона, чмъ отказаться отъ мысли навязать новаго повелителя человчеству, разрывающему свои цпи.

Тайныя общества временъ реставраціи и Людовика-Филиппа въ значительной степени способствовали развитію принципа диктатуры и поддерживали этотъ предразсудокъ. Буржуа республиканцы той эпохи, опираясь на трудящіяся массы, составили цлый рядъ заговоровъ, чтобъ свергнуть королевскую власть и провозгласить республику. Не отдавая себ отчета въ томъ, какое глубокое перерожденіе должно произойти во Франціи, даже для того, чтобъ установился буржуазный республиканскій режимъ, они воображали, что путемъ одной только конспираціи они сумютъ свергнуть короля, захватить власть и провозгласить республику. Въ теченіе тридцати лтъ, эти тайныя общества работали съ безграничнымъ самоотверженіемъ, поразительной настойчивостью и геройствомъ. Если республика была естественнымъ слдствіемъ возстанія февраля 1848 года, то этимъ она обязана тайнымъ обществамъ и ихъ усердной пропаганд дйствіемъ въ теченіе тридцати лтъ. Не будь ихъ самоотверженной работы, республика была бы не мыслима и до сихъ поръ.

Они думали захватить власть и утвердиться, какъ республиканская диктатура. Но, какъ и слдовало ожидать, это имъ не удалось. Какъ всегда, въ силу самой необходимости вещей, королевская власть была свергнута не путемъ заговоровъ. Конспираторы только подготовили ея паденіе. Они широко распространили въ массахъ идею республики, и, благодаря ихъ героямъ и мученикамъ, она стала идеаломъ народа. Но послдній натискъ, ршительный ударъ, который положилъ конецъ власти короля буржуазіи, былъ слишкомъ силенъ, чтобъ быть дломъ тайныхъ обществъ: это былъ натискъ всего народа.

Мы знаемъ, каковы были результаты. Партія, которая подготовила паденіе королевской власти — она не была допущена даже на порогъ Городской Думы. Люди, слишкомъ осторожные, чтобъ подвергаться опасностямъ конспираціи, но боле извстные, боле умренные, выжидающіе удобнаго момента для захвата власти, заняли т мста, которыя конспираторы завоевали подъ громъ пушекъ. Публицисты, адвокаты, краснобаи, которые работали надъ созданіемъ себ имени, въ то время, какъ настоящіе республиканцы ковали оружіе или томились въ каторг, захватили власть. Одни изъ нихъ, самые извстные, были призваны къ власти разными бездльниками; другіе навязывались сами, и были приняты только потому, что ихъ имя ничего не говорило толп, или, врне, давало программу, приспособленную во всмъ вкусамъ.

Пусть не говорятъ намъ, что это были промахи, недостатокъ практическаго ума со стороны дйствующей партіи; что другія сдлаютъ лучше... Нтъ, тысячу разъ нтъ! Дйствующая партія остается за бортомъ, а интриганы и краснобаи захватываютъ въ свои руки власть — это такой же непреложный законъ, какъ законы движенія свтилъ. Эти говоруны боле популярны въ той масс, которая произвела послдній натискъ. Они получатъ наибольшее число голосовъ; ихъ будутъ привтствовать вс, а главнымъ образомъ, враги революціи, которымъ выгодно выдвинуть ничтожностей; въ правители попадутъ противники движенія или же люди вполн безразличные.