Речи бунтовщика

И поэтому авторы печатали свои памфлеты или въ Амстердам, или еще гд-нибудь, — „за сто верстъ отъ Бастиліи, подъ деревомъ Свободы”. Они не стснялись въ своихъ нападкахъ; поносили короля, королеву и ея любовниковъ, сановниковъ и аристократію. Съ этой подпольной прессой полиція, конечно, не могла справиться; сколько она ни обыскивала книжные магазины, ни арестовывала газетчиковъ, — авторы не попадались ей въ руки и спокойно продолжали свое дло.

Псня, — слишкомъ правдивая, чтобъ быть напечатанной, переходившая изъ устъ въ уста съ одного конца Франціи на другой, — была всегда однимъ изъ самыхъ удачныхъ способовъ пропаганды. Она обрушивалась на установленныя власти и общепризнанные авторитеты, осмивала коронованныхъ особъ, сяла везд, вплоть до семейнаго очага, презрніе къ королевской власти, ненависть къ духовенству и аристократіи, надежду на скорое наступленіе революціи.

Но, главнымъ образомъ, агитаторы прибгали къ объявленіямъ, вывшиваемыхъ на улицахъ. Объявленіе заставляло говорить о себ, вызывало больше толковъ и волненій, чмъ памфлетъ или брошюра. И объявленія, печатныя или писанныя, появлялись при всякомъ удобномъ случа каждый разъ, какъ происходило что-либо интересующее общество. Они срывались, но на слдующій день появлялись снова и приводили въ бшенство правителей и ихъ сыщиковъ. —„Ваши предки не попались намъ въ руки, но вамъ не избжать нашей мести!” читаетъ сегодня король на листкахъ, приклеенныхъ къ стнамъ его дворца. Завтра королева плачетъ отъ злости, видя, что на улицахъ вывшиваютъ объявленія, говорящія о мельчайшихъ подробностяхъ ея постыдной жизни. Тогда еще зародилась въ народ ненависть, проявленная имъ впослдствіи, къ женщин, готовой уничтожить весь Парижъ, чтобъ остаться королевой и удержать въ своихъ рукахъ власть.

Вздумаютъ-ли царедворцы отпраздновать рожденіе Дофина, — объявленія угрожаютъ поджечь городъ, вызываютъ панику и подготовляютъ умы къ чему то необыкновенному. Или вдругъ появятся на улиц объявленія, возвщающія, что въ день такого-то празднества „король и королева будутъ подъ конвоемъ отведены на Гревскую площадь, потомъ въ городскую думу для исповди и наконецъ взойдутъ на эшафотъ и будутъ сожжены живыми” Созоветъ-ли король собраніе нотаблей, сейчасъ же вывшиваются объявленія: „новая труппа комедіантовъ, набранная господиномъ Калономъ (первый министръ) начнетъ свои представленія 29 числа такого-то мсяца и дастъ аллегорическій балетъ „Бочка Данаидъ”. Или же, становясь все ядовите и зле, объявленія проникнутъ въ ложу королевы и возвстятъ ей, что тираны скоро будутъ казнены.

Но объявленія направляются, главнымъ образомъ, противъ скупщиковъ хлба, главныхъ арендаторовъ и интендантовъ. И каждый разъ, какъ въ народ замчается усиленное возбужденіе, они объявляютъ Вароломеевскую ночь для интендантовъ и главныхъ арендаторовъ. Фабрикантъ, хлботорговецъ, интендантъ, которыхъ ненавидитъ народъ, — приговариваются этими объявленіями къ смерти отъ имени „народнаго совта”, „народнаго парламента” и т. п.; и во время возстанія народная месть обрушится, конечно, на тхъ изъ эксплоататоровъ, имена которыхъ особенно часто попадались въ объявленіяхъ.

Если бы можно было собрать все неисчислимое количество объявленій, появившихся въ теченіе десяти, пятнадцати лтъ, предшествующихъ революціи, — мы бы поняли, какое громадное значеніе имлъ этотъ родъ агитаціи для подготовленія всеобщаго возстанія. Объявленія эти, игривыя и насмшливыя вначал, становились все боле угрожающими по мр приближенія развязки; всегда живыя и остроумныя, всегда готовыя отозваться на каждое явленіе текущей политики и отвтить на запросы массъ, — они возбуждали въ народ недовольство, указывали ему на его главныхъ враговъ, пробуждали въ крестьянахъ, рабочихъ и буржуазіи жажду мести и возвщали о близкомъ дн расплаты, дн освобожденія.

Совершеніе казней надъ изображеніями преступниковъ было очень распространеннымъ обычаемъ въ прошломъ столтіи. Это былъ одинъ изъ самыхъ употребительныхъ способовъ агитаціи. Каждый разъ, какъ замчалось въ народ усиленное возбужденіе, на улицу выносилось изображеніе врага даннаго момента, кукла, которую вшали, сжигали, или четвертовали. — „Ребячество!” — скажутъ молодые старики, мнящіе себя разумными. Но пусть они знаютъ, что нападеніе на помщеніе, въ которомъ происходили выборы въ 1789 году, казни Фулона и Бертье, измнившія совершенно характеръ революціи, — были только осуществленіемъ того, что агитаторы подготовили и внушили народу путемъ казней надъ соломенными куклами.