Речи

70-е годы в истории Рима были лишь немногим спокойнее, чем предшествовавшее десятилетие: гражданская война, правда, уже не бушевала в самих городских стенах, но с остатками марианцев велась упорная борьба в Испании, где во главе их стоял Квинт Серторий, сопротивлявшийся в течение восьми лет (80—72 гг.); с 74 по 71 г. в Италии продолжалось принявшее неслыханный размах восстание рабов и гладиаторов под руководством Спартака; оно угрожало самому Риму и было подавлено с крайней жестокостью. В том же 74 г. на Востоке началась третья война с Митридатом VI, затянувшаяся до 63 г. Во внутренней политике, напротив, борьба различных группировок в это десятилетие не была такой острой, как раньше: крайности сулланской конституции шаг за шагом смягчались; римские всадники, жестоко пострадавшие при проскрипциях, опять подняли голову, особенно после того, как Гней Помпей, римский всадник, справил два триумфа, проявив в войне с Митридатом свой выдающийся военный талант. Перед лицом грозного восстания рабов нобилитет и римские всадники на время забыли свои распри, и в 70 г., в консульство Помпея и Красса, был принят закон Луция Аврелия Котты о судоустройстве — об избрании судей не только из сенаторов, но и из всадников и эрарных трибунов[2730] (из всех трех сословий поровну); был полностью восстановлен в правах народный трибунат, при диктатуре Суллы если и не уничтоженный формально, то фактически лишенный своего значения.

В это десятилетие Цицерон, возвратившись из Греции, обзавелся семьей и начал свое восхождение по лестнице государственных должностей: в 76 г. он стал квестором и провел 75 год в Сицилии, где оставил по себе настолько добрую славу, что в начале 70 г. сицилийские городские общины обратились к нему с просьбой выступить обвинителем пропретора Сицилии Верреса, который после отъезда Цицерона в течение трех лет грабил имущество сицилийцев, а их самих подвергал издевательству, пыткам и казням. Цицерон согласился выступить обвинителем: процесс против Верреса мог принести ему известность, дискредитировать сенаторские суды и систему управления провинциями и способствовать принятию Аврелиева закона, а кроме того — что, быть может, было для него наиболее важным — расположить в его пользу избирателей при выборах эдилов на 69 г. Все эти расчеты оправдались: Веррес добровольно удалился в изгнание еще до окончания процесса; Цицерон помог своему сословию, сам был избран в эдилы и выдвинулся как оратор, издав и распространив не только две первые, действительно произнесенные им речи против Верреса, но и те, что ему не пришлось произнести. Все они свидетельствуют как об огромной трудоспособности Цицерона, так и о его художественном даровании.

60-е годы были еще более богаты внешними и внутренними событиями: в 67 г. сенат был вынужден принять крайние меры для борьбы с пиратами, которые парализовали плавание по Средиземному морю, подвоз хлеба в Италию и даже стали появляться в устье Тибра. Скрепя сердце, сенат поручил единоличное командование все тому же Помпею, который блестяще выполнил свою задачу, закончив войну с пиратами в несколько месяцев. Уже в следующем году война с Митридатом приняла угрожающий оборот, так что и на нее пришлось, несмотря на сопротивление многих сенаторов из старого нобилитета, отправить опять-таки Помпея, снабдив его неограниченными полномочиями. Наконец, в 63 г. республиканскому строю и в первую очередь сенату едва не был нанесен жестокий удар заговором Катилины.

Вопрос о руководителях, причинах и ходе развития этого заговора чрезвычайно сложен; по-видимому, начавшись в среде разорившихся нобилей, во главе которых встал Луций Сергий Катилина, принадлежавший и сам к этой группе, движение стало быстро разрастаться, захватывая все более широкие слои населения; к нему стали примыкать как крестьяне, утратившие свою землю, так и ветераны Суллы, получившие земельные наделы, но не сумевшие вести хозяйство; вопрос о привлечении беглых рабов в войско Катилины не вполне ясен; однако самый факт, что можно говорить о «войске» Катилины, что против него были посланы войска под началом консула Гая Антония и претора Квинта Метелла Целера и что битва под Писторией в январе 62 г., закончившаяся истреблением войска Катилины и гибелью его самого, была упорной и жестокой — все это свидетельствует о том, что движение вышло за пределы «заговора».